Свободная территория России

Сказать по правде Сергей хотел по соображениям безопасности оставить Машу на несколько дней в ФРГ, но она так сильно возражала… «Я хочу поехать с тобой,» надувала она губки, поправляя волосы перед зеркалом и искоса поглядывая на своего мужа. «Неужели ты не хочешь познакомить меня со своей мамой?» «Ты рискуешь. Если советские узнают, кто ты такая, то пощады не жди. Тебя легко разоблачить и твой западногерманский паспорт тебе не поможет — ведь ты почти не знаешь языка.» «Я им не скажу ничего. Я буду молчать. Может быть я глухонемая? У меня прекрасные документы и достаточно выдержки. Возьми меня с собой!» «Ну, хорошо. Пеняй на себя.» Они отправились в дорогу в тот же день. Оставив чемоданы в камере хранения, налегке с одним портфелем в руках Кравцовы заняли места в поезде. Никакого сравнения с респектабельным Ориент Экспресс вереница этих дребезжащих вагонов не выдерживала, но тем не менее после трех пересадок и пяти часов в пути наши герои прибыли в Майнинген. В 1949 году режим еще не ожесточился и внутренную немецкую границу было нетрудно пересечь. Никто не не принимал ее всерьез и ласково называлась она «зеленой границей». К тому времени около миллиона немцев перебежалo в ФРГ, а милионы, оставшиеся на востоке, симпатизировали ушедшим, паковали чемоданы и откладывали свою эмиграцию на завтра. Было так легко и весело, что позволялось жить на одной стороне границы и работать на другой: крестьянин отправлялся ухаживать за своим полем в Восточную Германию, а вечером возвращался Западную; служащий банка по причине дешевизны жилья ночевал в ГДР, а днем обслуживал вкладчиков в филиале Commerzbank в ФРГ. В дополнение к этим прелестям, процветали контрабанда и подкуп пограничников. Как известно долго это не продлилось, после 1952 года правила посуровели, а после 1960 года попытки пересечь границу наказывались смертью. Но во времена нашего повествования порядки были еще детские и патруль Grenzpolizei, состоявший из двух волосатых парней в синевато-сизой форме, прошел по вагонам, быстренько проверил документы всех пассажиров и отпустил их на волю. Наши герои вышли в город. Вокруг были те же дома, те же люди, то же небо, но люди здесь были одеты попроще, дома никто не ремонтировал, возле лавок стояли очереди и даже небо нахмурившись, подернулось облачной хмарью, как бы протестуя против властей. Большой портрет Сталина едва умещался на фронтоне пятиэтажного здания, коммунистические плакаты и лозунги усеивали крыши и фасады домов, от множества красных флагов рябило в глазах. Из будки телефона-автомата, стоявшей у входа в магазин политической книги, Сергей позвонил в резиденцию своей мамы. «Hallo, Matilda,» ответила незнакомая девушка-подросток. «Guten Tag, kann ich bitte mit Frau Kuntze sprechen?» Сергей попросил Наталью Андреевну. «Warten Sie!» Воцарилось молчание, через минуту прерванное приглушенным возгласом, «Мама, тебя кто-то спрашивает!» В отдаленном пространстве послышалась нарастающая дробь шагов и до боли знакомый мамин голос ответил, «Guten Tag. Ich höre Ihnen zu.» Сильное чувство пронзило все существо Сергея. Его глаза осветились счастьем. «Это я, Сергей…» сдерживая сердцебиение, выдохнул он. «Сережа, дорогой, где ты!» «Мы на вокзале в Майнингене. Только что приехали из ФРГ.» «Это совсем рядом. Что же делать? Ты сказал «мы». С кем ты?» «Я с женой. Ее зовут Маша.» «Как я рада!» Она раздумывала. «Я попрошу тетю Магду. Ты помнишь ее? Она приедет за вами. Это будет недолго. Я приготовлю вам обед.» Прежде, чем она положила трубку, Сергей успел услышать, «Матильда, нашелся твой старший брат!»