Свободная вакансия (СИ)

Ему в спину раздалось фырканье. Попив с трубочки и позволив Уиллу вытереть ему подбородок, Гейб тяжело вздохнул, уставившись в потолок.

— Кто-то заходил сегодня днем, — сказал он, следя за реакцией.

Гейб на него даже не взглянул.

— Это был Мэтью, не так ли? — Тот кинул на него опасливый взгляд, будто боясь, что Уилл разозлится. — Ты думал, что он тебя освободит? Надеялся на спасение, а потом увидел, как он улыбается, и все понял?

Гейба перекосило от омерзения, и он отвернулся к окну.

— Видишь, — Уилл дружески похлопал его по колену, прежде чем встать с постели, — я же говорил, что тебе повезло со мной. Вокруг есть люди намного хуже.

— Только вот что ты теперь будешь делать? — вмешался Хоббс, оказавшись прямо у него за спиной. — Мэтью стал проблемой.

— Я со всем разберусь.

========== Часть 6 ==========

Ганнибал,

Спасибо за подарок, я его получил и использовал по назначению. Боюсь, газеты об этом убийце ничего не узнают. Девон Сильвестри, студент-медик, отбыл во Флориду нынче утром по зову сердца, о чем сообщил в письме, оставленном для своей девушки Элоизы.

Я рад, что ты нашел с Абигейл общий язык, ей не хватает людей, которые могли бы ее поддержать, особенно сейчас, когда почти каждый в кампусе считает своим долгом выразить ей свое презрение. Она хочет бросить учебу и уехать со мной, но я посоветовал ей повременить. Моя жизнь вряд ли подойдет для подростка, тем более только что потерявшего отца, да и привлечет очень много нежелательного внимания, тогда как я всеми силами стараюсь его избегать.

Я хотел тебя спросить и боялся, что ты сочтешь это издевкой, но мне правда интересно. Чего больше всего тебе не хватает в заточении? Солнца? Свежего воздуха с запахом озона после дождя? Еды? Того, как пахнет свежеприготовленная человечина? Ладно-ладно. Шучу.

Скучаешь по самой готовке? Я читал, что за твои обеды буквально дралось все высшее общество Балтимора, готовое даже убить, чтобы получить место за твоим столом. Ты скучаешь по своей кухне? Или дому? Музыке? Свободе пойти туда, куда хочется, без того, чтобы камеры следили за каждым твоим шагом? По книгам? Разговорам? Ты вроде бы знаешь несколько языков, наверное, я бы чувствовал себя глупо, оказавшись рядом.

Ты так помог мне, ты даже не представляешь. Люди вокруг ненавидели меня за то, кто я есть. Люди всегда ненавидят то, чего не понимают, да и как им понять? Я избегал любых контактов, я практически жил как отшельник. Я считал, что дело во мне.

Когда я написал тебе впервые, я писал без надежды на ответ, но ты не только ответил, ты помог мне принять себя. Кто я есть. Кем могу быть. Ты показал мне выбор там, где, я считал, лежит только тьма и безумие.

Тьма, подарившая мне признание и поддержку.

Спасибо тебе, Ганнибал.

искренне твой,

Друг.

Мой дорогой,

Это письмо передаст тебе Абигейл — она обещала мне не читать, а отдать тебе лично в руки. Зачем столько сложностей? Я хотел, чтобы ты понял, насколько искренне то, что я скажу, и чтобы ты видел меня за моими словами. Воображение тебе поможет.

Мне действительно не хватает всего, что ты перечислил, но не смертельно. Мой разум некоторые назовут проклятьем, но он же и мое убежище. Я свободен в стенах дворца памяти: любимая музыка звучит по коридорам; на кухне я размышляю о том, что бы приготовил, если бы смог заполучить тебя к своему столу; ветер, солнце, дождь, запахи цветов, голоса льются из разных комнат. Иногда это не самые приятные голоса, а иногда лишь тени тех, кто уже ушел из жизни.

По-настоящему мне не хватает тебя, мой друг.

При нашей встрече я выпил бы тебя взглядом и сохранил, как храню все самые дорогие воспоминания. Мне не хватает их. Это почти физическая боль — не иметь с тобой ничего общего. Ни имени, ни голоса, ни смеха. Пустая, черная дыра вместо комнат, которые бы я заполнил нашими встречами, твоим лицом в свете лампы, цветом глаз, звуком дыхания, теплом кожи. Ощущением кожи под пальцами. Ты бы позволил?

Мне не хватает того, чтобы я мог для тебя сделать. Раскрыть перед тобой двери моего дома, накормить едой, которую я приготовил, разделить с тобой вечер и разговоры, узнать, как ты смеешься, как тоска и грусть изменяет твое лицо. Показать взглядом силу моей симпатии к тебе, увидеть, что ты чувствуешь в ответ. Принять все, чем бы оно ни было.

Быть тебе убежищем, утешением, домом. Семьей, которую мы оба всегда хотели, и которой нас лишили обстоятельства. Быть для тебя тем, кем ты мне позволишь быть, и ничего не требовать взамен.

Кроме тебя самого.

искренне твой,

Г.

2 октября 1981 год

В середине дня Мириам Ласс пришла в Госпиталь для душевно больных преступников уже второй раз за неделю. Что-то назревало, по больнице гуляли странные слухи. Было ясно одно: спустя три года после Зубной Феи кто-то взбудоражил ФБР настолько, что они подняли все возможные ресурсы на поимку нового серийного убийцы, в том числе те, которые могли нанести больше вреда, чем пользы.