Свободная женщина

– Первый раз я взяла в руки деревянный меч, когда мне исполнилось десять и я сдала экзамен на мужество.

– А до этого что делала?

– До этого наставницы испытывали меня и закаляли физически и духовно… Ты говорил, что рос у чужих людей. Они любили тебя?

– Наверное. Я не чувствовал себя в чём-то ущемлённым.

– Сладко спал, вкусно ел?

– Не скажу, что голодал. И спал в своё удовольствие.

– А вот, как жила я с шести лет и до шестнадцати… Подъём с восходом солнца. Затем обливание холодной водой, личная гигиена и уборка комнат. После лёгкая разминка. Завтрак и силовые упражнения до самого обеда. После обеда отдых два часа, а потом индивидуальные занятия. До десяти лет, с точки зрения обывателя, это были сплошные ужасы. Например, порка. Тебя бьют плетью или розгами, а ты не должен ни кричать, ни плакать. Так нас приучали терпеть боль. Или запирали в специальном тёмном помещении, куда запускали крыс. Выйти оттуда испытуемый мог, убив не менее трёх животных. Притом, голыми руками. Поначалу крысы искусали мне все руки, но затем я наловчилась их душить. К жестокости приучали, заставляя убивать и разделывать милых пушистых кроликов или маленьких щенков. Терпеть голод учили постепенно: сначала лишали обеда, затем ужина, а к десяти годам мы регулярно постились два дня в месяц. Чтобы ученики не боялись холода и темноты, запирали голыми в холодном погребе. Выдержку воспитывали, заставляя часами стоять неподвижно в одной позе… И только тот, кто перенёс все эти «издевательства», не сломался и не сдался, прошёл проверку на мужество – только тот получал в руки первый деревянный меч. И начинал обучение воинскому искусству. В четырнадцать тем, кто прошёл соревнование мастерства, давали бронзовый меч. В последний год обучения, дошедший и доживший до этого радостного события, получал настоящий стальной меч, который выбирал сам, по своему вкусу, и с которым впоследствии выпускался из Школы.

Альмар удивлённо присвистнул.

– Можно сказать, что у тебя не было детства.

– Благодари Небеса, что ты родился мальчиком, а не девочкой. Говорят, виолки натаскивают своих дочерей ещё жёстче, чем нас в Школе.

Альмар улыбнулся и взял женщину за руку.

– Теперь, после твоего рассказа, я понял, что должен быть благодарен своей матери за то, что она отдала меня в чужие руки, а не воспитывала сама. Ты тоже будешь издеваться над своим сыном?

– Думаю, нет… Точно, нет! Но всё же я хотела бы, чтобы он стал хорошим воином.

– А если у тебя родится дочь?

– Я её тоже воспитаю в воинском духе.

– Расскажи о своём супруге. Я слышал, он постоянно путешествует. Почему ему не сидится дома, возле такой прекрасной женщины? Если бы я был твоим мужем, я ни за что не оставил бы тебя одну…

– Мой супруг не любит долго сидеть дома. Он приезжает только за деньгами.

– Он не любит своего сына? Мальчик растёт без отца.

– Нет, он его любит… Но не любит замок.

– А тебя он любит?

– Мы с ним просто друзья.

– Друг не заставит друга страдать в одиночестве.

– Не очень я и страдаю, – улыбнулась Ахайя.

– У тебя есть любовник?

– Пока нет…

Альмар нежно поцеловал кончики пальцев госпожи и сказал:

– Я снова рискую показаться дерзким, но не мог бы я разделить твоё одиночество? Я могу согреть твоё ложе жаром своей страсти…

Ахайя засмеялась и погладила мужчину по щеке.

– А почему бы и нет? Попытка – не пытка…

– Может, прямо сейчас?

– Если ты готов…

– Я давно готов, моя госпожа… Мне уже не в силах терпеть!

Не говоря ни слова, Ахайя встала и направилась в спальню. Альмар последовал за ней. Увидев огромную кровать, иронично поинтересовался:

– И как ты не потерялась на этом поле?

Ахайя повернулась к мужчине и с вызовом произнесла:

– Покажи, на что ты способен, виол!

Альмар хищно улыбнулся и приблизился к женщине вплотную. Обняв ладонями лицо, наклонился, и Ахайя ощутила лёгкий нежный поцелуй. Затем его губы скользнули ниже, покрывая шею и плечи жаром горячего дыхания и невесомыми прикосновениями. Руки скользнули по плечам и спине, снимая лёгкое домашнее платье, которое с тихим шёлковым шелестом соскользнуло вниз и упало у ног, обнажив стройную фигуру с большой упругой грудью. Губы с жадностью припали сначала к одному, затем к другому соску, нежно посасывая и слегка покусывая. Язык энергично щекотал их, трепеща, словно попавшая в западню бабочка. Небывалое возбуждение охватило изголодавшееся тело женщины, и она нетерпеливо застонала. Но Альмар продолжал ласкать её, медленно опускаясь вниз, языком и губами поглаживая кожу живота, бёдер, ног.

Закончив облизывать женщину спереди, он повернул её спиной к себе и начал всё сначала, только в обратном порядке. Лёгкие поцелуи, покусывания и полизывания начались с ног, поднялись к твёрдым подтянутым ягодицам, прошлись по спине и закончились на плечах и затылке. Ахайя уже дрожала от нетерпения и сильного возбуждения, отрывисто дышала и постанывала, но не торопила ласк, которые, сами по себе, были очень приятны.