Свободное падение

Завидев Викторию, мужчина сделал глубокую затяжку и выкинул недокуренную сигарету в сугроб. Распахнутая тонкая светло-коричневая дубленка шла его высокому росту, а ботинки челси были идеально подобраны под ее цвет. На вид ему было около сорока лет. Одну руку он держал в кармане джинсов, открывая взору тонкий хлопковый джемпер голубого цвета, надетый на белую сорочку и подчеркивающий голубизну глаз. Вика отметила, как модно подстрижены его русые волосы, но он либо забыл, либо не заморачивается их укладкой. Лицо мужчины лишь с натяжкой можно было считать симпатичным: его портили густые бесформенные брови, нависшие веки, искривленный вправо с горбинкой нос, явно повидавший на своем веку, и тонкие губы. Немного исправляли картину мужественный широкий подбородок и высокий лоб с неярко выраженными поперечными морщинами. При желании, если он в хорошем настроении и улыбается, его лицо еще могло располагать к себе и даже нравиться, но такие эмоции, как гнев, злость или грусть, будут явно делать из него уродца.

Как раз сейчас мужчина был в хорошем расположении духа, и в его глазах Вика заметила легкую веселость, которую он тщательно прятал за напускной деловитостью. Она подумала, что у него наверняка есть наивные детские мечты, которые он обязательно осуществит, заработав достаточно денег.

– Добрый день. Вы, должно быть, Сергей? А я Виктория, – она протянула ему руку для делового рукопожатия.

– Добрый день, Виктория. – Слегка смущенно он сжал ее ладонь, видимо, не привыкший к таким жестам со стороны женщины.

– Дом в отличном состоянии, видно, что недавно реставрировали фасады. И не скажешь, что ему 170 лет, – она с неподдельным почитанием обводила взглядом прямоугольник двора. – Брусчатку недавно обновляли, то, что есть хотя бы парочка деревьев – это хорошо. – Вика обратила взор на Сергея. – Ну а расположение вызывает тихий восторг. В таких домах никогда не знаешь, на какую квартиру нарвешься. Через стенку могут быть и царские хоромы, и трущобы.

– Моя квартира больше к последним относится, – широко улыбнулся он.

– О нет, – возразила она, кивая головой. – Я видела фото с замера. Она застыла в восьмидесятых и облупилась от времени, но чистая.

– Тогда пройдем, – Сергей открыл дверь, пропуская ее вперед.

– Да, конечно, – она решительно переступила порог.

Нужно было подняться на второй этаж, и вызывать лифт они не стали. Вика осматривалась. В свое время это был черный вход, и ожидать от него красоты не стоило; лестница и перила неоригинальные, заменены в семидесятых годах. Дверь квартиры, обитая дерматином, популярным в те же годы и потрескавшимся от времени, была украшена ромбами из декоративных гвоздей.

Попав в коридор, Виктория почувствовала запах спертого воздуха и слегка оттянула шарф, обнажив длинную тонкую шею. Порывшись в большой кожаной сумке, что висела у нее на плече, она достала папку, и, бросив сумку на пол у входа, отыскала в ней чертеж помещения.

– Итак, – обратилась она к Сергею, – давайте сначала пройдемся по функционалу. Отметим на чертеже желаемую планировку.

– Да, видите, сразу проблема вырисовывается, – начал он, а Вика насторожилась. – Дело в том, что я хочу единое пространство кухни и гостиной, а расположение никак этого сделать не позволяет. Кухня отделена от остальных комнат санузлом, и стены несущие.

– Санузел, безусловно, переносить никак нельзя, а кухню можно. Жаль, конечно, что большая комната самая дальняя, до нее тянуть коммуникации не стоит, а вот эти две, – она водила рукой по плану, – вполне подойдут. К тому же кладовки вам не нужны, и концепцию санузла можно легко изменить. Вот от этой несущей стены до этой все сносим и делаем более удобную перепланировку. Останется три самостоятельных комнаты.

– Да, это было бы неплохо, – довольно кивал головой клиент. – Тогда здесь, в самой большой, сделайте спальную, – он ткнул пальцем в план,– рядом гостевую, а в той комнате, где сейчас кухня, я тогда хотел бы что-то среднее между кабинетом и гостиной. Понимаете?

– Да, отлично, там два окна, что-нибудь интересное придумаю. Я пройдусь по квартире?

Сергей пожал плечами и сделал знак рукой, приглашая Вику осмотреться. Длинный коридор, оклеенный пленкой с рисунком под дерево, облупившиеся от времени крашеные двери, стертый линолеум и грязные потолки, отстающие от стен обои со скромными цветочками и полосками, единственные доступные для покупателя в восьмидесятые годы прошлого века, напоминали ей жаждущую соскрести с себя многолетний слой грязи старуху. Она почувствовала, как зудит ее кожа, как она хочет хорошей мочалки, отмыться и надеть на себя новые чистые одежды. Большинство людей боятся ремонта, но только не Вика, она любила перемены. Сделать из такой вот престарелой грязной старухи, какой эта квартира выглядела сейчас, молодую прелестную девицу было для нее удовольствием.