Свободное падение

Черт! Ведь не все умеют плавать. Как же я об этом не подумала? Во мне зашевелилась паника, но я мгновенно подавила ее. Спишем этого дядьку на случайность. Вероятность того, что туристы, отправившиеся на тропический остров, не умеют плавать, крайне мала. Пересматривать избранную стратегию спасения было поздно. Надо сбрасывать людей в воду, и как можно быстрее. Когда до взрыва оставалась ровно минута, число тех, кого я сбросила с плота, достигло шестисот человек. И больше никто не тонул.

За десять секунд до взрыва мой живот снова скрутили спазмы. У меня не оставалось времени на спасение туземных детей и их молоденьких учительниц. «А может, никакого взрыва и не будет?» – подумала я. Вдруг Сомнение давало мне правильный совет? Что, если нам подстроили ловушку, чтобы проверить, кто из нас способен мыслить нестандартно и нарушить инструкции? Сейчас закончится отсчет, и я…

За две секунды до конца ящики с фейерверками вспыхнули. Из динамиков послышалось громкое «хлоп-хлоп-хлоп». Первые взрывы. Плот заволокло дымом: сначала черным, затем серым. Сквозь эту серую стену прорывались языки пламени. Хлопки продолжались. Моя кабинка заполнилась оглушительными криками умирающих. В воздух, словно тряпичные куклы, взлетали тела. Я зажмурилась и сидела так, пока крики и стоны не затихли совсем. Но последствия катастрофы были еще страшнее. Среди почерневших обломков плота плавали оторванные руки, ноги, головы и куски тел. Некоторые трупы еще догорали, покачиваясь на волнах.

Я проглотила слюну, перемешанную с желчью. «Это лишь имитация, – твердила я себе. – Ничего подобного в реальности не было». И все равно я сидела с низко опущенной головой. Мне никого не хотелось видеть.

– Поздравляю, Рори, – послышался голос доктора Тарсус. – У тебя наименьшее число погибших: сто восемьдесят восемь человек. На экзамене ты показала наивысший результат.

Я подняла голову. На экране был список нашей группы. Моя фамилия занимала верхнюю строчку. У парня, шедшего сразу за мной, число погибших было почти вдвое больше.

– Если все остальные проверяли статус каждого спасаемого, Рори опиралась на рациональный инстинкт, действовала почти автоматически и тем не менее показала наивысший результат.

Это был первый комплимент, который я услышала от доктора Тарсус.

Я горделиво улыбнулась. Я победила! Меня вдохновляло не только первое место. Я победила Сомнение, не поддавшись его голосу. Возможно, «победила» – это слишком сильно сказано. Но я наконец-то ответила на вопрос: «Могу ли я доверять голосу Сомнения?» Этот вопрос не давал мне покоя с самого первого дня, когда Сомнение вновь заявило о себе. Теперь я знала: если бы я послушалась дурацкого совета «подождать», провал на экзамене был бы мне гарантирован. А если бы события на плоту происходили в реальной жизни, число жертв вместо ста восьмидесяти восьми равнялось бы почти восьмистам.

Но чему я радуюсь? А эти сто восемьдесят восемь, что, не люди? Вся моя радость и гордость мгновенно испарились. Я вспоминала улыбающиеся лица обреченных детей.

«Это была всего лишь искусственно смоделированная ситуация», – твердила я себе, выходя из массивных двойных дверей Хэмилтон-Холла на яркое октябрьское солнце. Ситуация только выглядела реальной и была направлена на проверку нашего умения мыслить рационально, не поддаваясь эмоциям. Но сотня туземных детишек преследовала меня, как сонм призраков. Мне казалось, что я бросила их на произвол судьбы. В ушах звенел их смех. Как они охали и ахали, радуясь празднеству и предвкушая редкое зрелище. Это ведь их тела полетели в воздух, когда начались взрывы. Это они пронзительно кричали, сгорая заживо и захлебываясь водой.

Увы, мир не застрахован от катастроф. Случись такое на самом деле, было бы много жертв. Возможно, даже больше, чем в моем случае. И никто не знал, в каком ящике окажется коварный фейерверк. Такое просто не отследить. Бесполезно и пытаться. Единственной переменной величиной было количество людей, остававшихся на плоту в момент взрыва. Конечно, наш экзамен не являлся просто игрой в числа. Доктор Тарсус говорила об этом. Нашей задачей было спасти как можно больше людей, представлявших наивысшую ценность для общества. Мои результаты считались наилучшими не потому, что я спасла максимальное число людей, которых можно спасти за такой отрезок времени, а потому, что оставшиеся на плоту представляли для общества меньшую ценность, нежели спасенные мною.

Во время ланча Лиам без приглашения сел за наш стол, благо место Иззи пустовало. Она страдала дислексией, и потому ей на экзамены отвели больше времени.

– До чего же это дерьмовая концепция, – сказала я Лиаму. – Людей оценивают по степени их полезности для общества. Как будто жизнь одного человека может быть ценней жизни другого.

– Может. Ты и сама это понимаешь. Просто не хочешь признавать.

– Не хочу, – глядя ему в глаза, подтвердила я. – И не понимаю.