Свободное падение

– Люк приезжал? – спросила я. Внутри меня запорхали бабочки, он прилагал столько усилий, чтобы меня вернуть. Мне это нравилось. Я все еще не знала, что думала по этому поводу, но он хотел, чтобы я чувствовала себя особенной и желанной. Возможно, у нас все-таки есть надежда. Возможно, я смогла бы пережить это, я помнила, как здорово все было, когда мы были вместе. Я скучала по его нежности, и я пожалела, что его сейчас здесь нет, и я не могу обвить руками его талию и прижаться к нему на очень-очень долгое время. Я действительно скучала по тому, как он всегда был там, где был мне нужен.

Мама покачала головой.

– Их принес доставщик, – ответила она. – Они прекрасны, хотя, мне кажется, он не угадал с выбором цветов, белые каллы обычно посылают на похороны и поминки, – продолжила мама, вытирая руки полотенцем, которое я держала.

– Правда? – Я направилась к ним и вдохнула их сладкий аромат, тут же заулыбавшись.

– Ага. Разве он обычно не покупал тебе ромашки? – Я кивнула, подтверждая ее слова. – Ну, может быть, в этот раз он хотел подарить тебе что-то другое, чтобы произвести впечатление? – предположила мама, пожимая плечами.

Я нахмурилась, поднимая карточку, которую мама положила рядом с вазой.

– Может быть, – согласилась я. – Я пойду, поставлю их в своей комнате, а потом, думаю, немного полежу в ванне. – Мне действительно нужно было подумать, в голове все перемешалось. Мне нужно было решить, стоит ли позвонить ему и поблагодарить? И если да, то что сказать? Я взяла тяжелую вазу одной рукой, стараясь не пролить воду. Другой рукой я схватила карточку и сумку и направилась к себе в комнату, вновь вдохнув аромат цветов. Я шла наверх, улыбаясь.

После того, как я оказалась у себя, я поставила цветы на тумбочку и посмотрела на карточку, гадая, что он написал в ней. В тайне я надеялась на какие-нибудь искренние извинения, некоторые красивые слова, из-за которых стена, появившаяся между нами, просто рассыплется, и я смогу простить его. Наверное, это были извинения за его необоснованную ревность сегодня после школы. Он не должен был говорить мне, что делать.

Я разорвала конверт и вытащила маленькую карточку, тут же понимая, что цветы вообще были не от Люка. Сначала я поняла, что разочарована: Люк не прилагает огромных усилий, чтобы вернуть меня. Затем я ощутила гнев. Слезы ярости застилали мои глаза, когда я зарычала от отчаяния и отбросила карточку. Я вырвала цветы из вазы и бросила их в мусорку, заталкивая как можно глубже и ломая стебли, от чего они враз перестали быть такими красивыми.

Я серьезно собираюсь прикончить Сэнди. Я взяла карточку, не читая ни одного слова, напечатанного там, я и так уже видела их сегодня на страницах своего блокнота. Разорвав карточку на мелкие кусочки, я бросила их поверх цветов. Моя челюсть болела от того, что я так плотно сжимала зубы. Мало того, что она, вероятно, накачала моего парня наркотиками, переспала с ним, унизила меня перед школой, испортила мои шкафчик и блокнот, так теперь она мне еще и похоронные цветы послала? Она действительно зашла слишком далеко, и завтра я ей скажу все, что думаю об этом. Все мысли из серии «насилием ничего не решишь» мгновенно вылетели у меня из головы.

Глава 13

Утром я проснулась с не ослабевшей решимостью. Гнев бурлил внутри. Изломанные цветы, покоящиеся в данный момент в моей мусорной корзине, выводили меня из себя. Сейчас же, когда я стояла в коридоре школы, глядя на небольшой отряд ее приспешниц с нею во главе, мое мужество куда-то улетучилось, как и присутствие духа.

Я действительно не хотела устраивать сцену и противостоять ей перед всей школой. А если я назову ее мстительной шлюхой, это, определенно, будет сценой. Я избавилась от своих подруг сегодня утром, прикрываясь необходимостью поговорить с учителем, чтобы дождаться именно этого момента. И вот, пожалуйста, как по заказу... а я струсила.

Люди стояли в коридоре, как обычно прислоняясь к шкафчикам, обсуждая события предыдущего вечера или то, что у них не получилось написать в эссе. Я не вникала в их слова, все, что я видела – ее светлые, блестящие, словно лучики солнца, волосы, из-за которых создавалось впечатление, что у нее на голове самый настоящий нимб. Почему все в ней должно быть таким раздражающе совершенным? Жизнь кошмарно несправедлива.

Она стояла, смеясь, и все вокруг смотрели на нее с восхищением, словно на одну из сильных мира сего. А все из-за крошечных шортиков и рубашки, которые не оставляли ничего для воображения. Я пыталась преодолеть тридцать, или около того, шагов, которые отделяли меня от того, чтобы врезать ей ногой по заднице. Но ничего не происходило, я не двигалась. Ненависть к себе текла у меня по жилам. Но вместо того, чтобы подойти к ней и сделать то, что я планировала всю ночь, я отправилась к своему шкафчику.