Свободное владение Фарнхэма

Погас свет. Грейс Фарнхэм вскрикнула, доктор Ливингстон завизжал, Барбару швырнуло на баллоны с кислородом, да так, что она в темноте потеряла всякую ориентацию. Справившись немного, она пошарила возле себя руками — Хью! Он не шевелился. Она попыталась прослушать его сердце, но не смогла.

В испуге Барбара закричала:

— Эй! Эй! Кто-нибудь!

— Барбара? — ответил Дьюк.

— Да, да!

— Вы в порядке?

— С Хью плохо. По-моему, он мертв.

— Спокойно. Как только я найду свои брюки, я зажгу спичку — если, конечно, мне удастся перевернуться с головы на ноги.

— Хьюберт! Хьюберт!

— Да, мамочка! Подожди.

Грейс продолжала вскрикивать. Дьюк как мог успокаивал ее, одновременно проклиная темноту. Барбара немного освоилась со своим положением, попыталась слезть с груды баллонов, ударилась обо что-то подбородком и наконец ощутила под собой ровную поверхность. Что это такое, она понять не могла. Поверхность была наклонной.

В руках Дьюка наконец вспыхнула спичка. Пламя было ярким, так как воздух перенасытился кислородом.

— Лучше ее погасить. А то может случиться пожар, — предупредил Джозеф.

Тьму прорезал луч фонарика.

— Джо! Помоги мне с Хью! — попросила Барбара.

— Сейчас. Только сначала попробую наладить свет.

— Может быть, он умирает.

— Все равно без света ничего не сделаешь.

Барбара замолчала и, всхлипывая, обхватила голову Хью, пытаясь нащупать пульс.

В мужском отсеке вспыхнул свет. Барбара получила мало-мальскую возможность оглядеться. Пол теперь находился под углом градусов в тридцать. Она, Хью, стальные баллоны, бак с водой и все остальное громоздилось бесформенной кучей в нижнем углу. Бак дал течь, и вода залила весь туалет. Если бы пол наклонился в другую сторону, они с Хью были бы похоронены под этой чудовищной грудой.

Через несколько минут до нее добрались Джо и Дьюк, с трудом преодолев перекосившуюся дверь. В руке у Джо была переносная лампа.

— Как же мы его понесем? — спросил Дьюк.

— Его нельзя трогать. Вдруг поврежден позвоночник! — заключил Джо.

— Все равно нужно его отсюда унести.

— Никуда мы его не понесем, — твердо сказал Джо. — Барбара, вы передвигали его?

— Только клала его голову себе на колени.

— В таком случае, больше его не шевелите. — Джо принялся осматривать своего пациента, касаясь его мягкими движениями рук. — Больших повреждений как будто нет, — наконец решил он. — Барбара, если можете, посидите в том же положении до тех пор, пока он не придет в себя. После этого я смогу проверить его глазные яблоки, чтобы определить, сильно он контужен или нет, как у него с координацией движений и все такое прочее.

— Конечно, я посижу. Еще кто-нибудь пострадал?

— Ничего заслуживающего внимания, — уверил ее Дьюк. — Джо считает, что сломал пару ребер, а я немного повредил плечо. Мать просто скатилась к стене. Сестрица сейчас ее успокаивает. Карен тоже в полном порядке, если не считать синяка на голове. На нее свалилась консервная банка. А вы сами-то как?

— Только ушибы. Мы с Хью как раз играли в солитер для двоих и старались не растаять от жары, когда нас накрыло. — Она попыталась представить, как долго протянет эта ложь.

Но Дьюк, кажется, принял ее очень спокойно. Джо был в одних трусах.

Она добавила:

— А как кот? С ним ничего не случилось?

— Если не ошибаюсь, доктор Ливингстон, — серьезно ответил Джо, — избежал повреждений. Но он очень расстроен тем, что его тазик с песком перевернулся. Так что в настоящее время он чистится и проклинает все на свете.

— Я рада, что он не пострадал.

— А вы не заметили чего-нибудь необычного в этом взрыве?

— Чего именно, Джо? Мне только показалось, что он был самым сильным из всех. Намного сильнее предыдущих.

— Да. Но не было никакого грохота. Просто один большой огромный шлем, а потом… ничего.

— И что это значит?

— Не знаю. Барбара, так вы можете еще немного посидеть здесь не шевелясь? Я хочу починить освещение и определить ущерб. Заодно и посмотрим, что можно привести в божеский вид.

— Я буду сидеть как каменная.

Ей показалось, что Хью задышал спокойнее. В тишине она услышала биение его сердца. Она снова была счастлива. Осторожно передвигаясь по наклонному полу, к ней пробралась Карен с фонариком.

— Как там отец?

— Все так же.

— Скорее всего, ушиб голову, как и я. А ты как? — Она осветила Барбару.

— Все хорошо.

— Слава богу! Я рада, что ты тоже в чем мать родила. Никак не могла найти свои трусики. Джо так старается не смотреть в мою сторону, что на него просто больно глядеть. Все-таки странный он какой-то!

— Я совершенно не представляю, где моя одежда.

— Одним словом, единственный из нас обладатель трусов — это Джо. А что с тобой случилось? Ты спала?

— Нет. Я была здесь. Мы разговаривали.

— Хм… Обвинение утверждает обратное. Не волнуйся, я никому не открою твою страшную тайну. Мама ничего не узнает — я сделала ей еще один укол.

— А тебе не кажется, что твои выводы слишком поспешны?

— Делать выводы — мое любимое развлечение. И я уверена, что мои непристойные предположения верны. Очень жаль, что этой ночью я спала. Тем более что это, скорее всего, наша последняя ночь. — Она придвинулась к Барбаре и чмокнула ее. — Я тебя очень люблю.