Свободное владение Фарнхэма

– Вы имеете в виду то, что он оскоплен? Но некоторые старшие слуги все равно любят, чтобы им согревали постель. Мне больше нравится бывать у них, а не наверху. Здесь меньше беспокойства и можно спокойно выспаться. Главный Управляющий обычно не посылает за согревательницами, хотя иногда просто проверяет нас и учит нас как себя вести в постели перед тем, как допустить нас наверх. – И добавила. – Понимаете, он неплохо разбирается в подобных вещах, потому что когда-то и сам был жеребцом. – Она взглянула на Хью с невинным любопытством. – А правда то, что о вас рассказывают? Могу я спросить?

– Э-э-э… не можешь.

– Прошу прощения, сэр, – расстроилась она. – Я не хотела ничего плохого. – Она со страхом взглянула на хлыст и потупила глаза.

– Киска!

– Да, сэр.

– Видишь этот хлыст?

– О, кконнешшнноссэрр…!

– Так вот, ты никогда, слышишь? – никогда не попробуешь его на себе. Обещаю тебе. Никогда. Мы с тобой – друзья.

Лицо ее просветлело и в этот момент она казалась не просто хорошенькой, а просто-таки ангельски красивой.

– О, не знаю как вас и благодарить, сэр!

– И еще одно. Единственный хлыст, которого тебе отныне следует опасаться, это хлыст Главного Управляющего – поэтому держись от него подальше. А если тебя тронет какой-нибудь из "малых хлыстов", то скажи ему, что он заработает моего гораздо большего хлыста, если только тронет тебя. Если не поверят, пусть спросят у Главного Управляющего. Ты поняла меня?

– Да, сэр. – Она, казалось, была вне себя от радости.

"Слишком уж рада", решил Хью.

– Но старайся не попадать в беду. Не делай ничего такого, за что можно получить удар хлыстом – или мне придется послать тебя к Управляющему, чтобы он высек тебя как следует, он этим славится. Но до тех пор, пока ты прислуживаешь мне, не позволяй никому, кроме него наказывать тебя. А теперь ступай и отнеси записку. Увидимся вечером, часа через два после вечерней молитвы. А если захочешь спать, приходи раньше и ложись.

"Надо не забыть распорядиться, чтобы для нее поставили маленькую кровать", напомнил он себе.

Киска коснулась рукой лба и вышла. Хью отправился в свой кабинет и остаток дня провел за изучением алфавита и за переводом трех статей из Британской энциклопедии. В процессе перевода он обнаружил, что его запас слов недостаточен и послал за одним из своих учителей, чтобы пользоваться им в качестве словаря. Но даже и при этом, он убедился, что многие вещи требуют почти бесконечных объяснений и комментариев, так как понятия за прошедшие века радикально изменились.

Киска же отправилась прямо к Главному Управляющему в кабинет, и отдала Мемтоку записку и принадлежности для письма. Мемток был страшно обеспокоен тем, что держал в руках и что могло иметь важнейшее значение в качестве обвинительного документа – и при всем при том не было никакой возможности узнать, что же там написано. Правда ему пришло в голову, что тот, второй… как бишь его?… Дьюк? Юкк? Что-то в этом роде… наверное мог бы прочесть эти каракули. Но, во-первых, неизвестно, смог ли бы он это сделать, а во-вторых, даже с помощью хлыста никогда нельзя было бы узнать, что он честно перевел содержание, или проверить его.

Попросить помощи у Джо даже не приходило ему в голову. Равно как и возможность попросить содействия у новой согревательницы постели Их Милости. Но был во всем этом и еще один интересный аспект. Неужели прислуга-дикарка в самом деле умела читать? А возможно, и более того – смогла бы написать послание в ответ!

Он сунул записку в копир, затем отдал ее девушке.

– Все в порядке. Отныне ты – Киска. И веди себя точно так, как он велел – не позволяй никому наказывать тебя, и обязательно распусти слух об этом. Я хочу, чтобы все узнали об этом. Но, чтобы ты не забывалась… – Он тронул ее хлыстом в качестве напоминания, так что она подскочила от боли. – Помни, что ЭТОТ хлыст всегда ждет тебя, если ты в чем-нибудь ошибешься.

– Ничтожная слышит и повинуется!

В этот вечер Хью вернулся из столовой для старших слуг довольно поздно, так они долго сидели и болтали. Войдя в спальню, он обнаружил, что Киска, свернувшись калачиком, спит в ногах его постели. Только тут он вспомнил, что забыл попросить еще одну кровать для нее.

В ее крепко сжатом кулачке виднелся листок бумаги. Осторожно, чтобы не разбудить ее, он вытащил записку и стал читать:

"Мой милый!