Свободные (СИ)

- Ты не обязана безумствовать, чтобы почувствовать себя живой! – эмоционально отрезает Константин и дергает плечами. – Это неправильно. Тебе было плохо? Тогда поговори с тем, кто тебя выслушает, но не несись сломя голову за тысячу километров.

- Я не просто так поехала в Нея. Мне позвонили из социальной опеки. Поверь, я и не рвалась туда, откуда совсем недавно убегала!

- Поверить тебе? Зои, - отец расстроенно покачивает головой, - верить тебе невозможно, как и доверять. – Он убирает тарелку с едой в мойку, поправляет темно-бордовый, прямой галстук. – Нормально? Никогда не умел их завязывать.

- Я уж и подавно, - дергаю уголками губ. Складываю перед собой руки и чувствую себя самой настоящей предательницей. Кто бы мог подумать, что ему не все равно. Наблюдаю за тем, как Константин застегивает пиджак, прячет сотовый, и невольно делаю шаг вперед, словно хочу стать к нему немного ближе. – Я не хотела расстраивать тебя, правда. Прости, наверно, это в моей крови, - я усмехаюсь, а сама готова расплакаться от внезапного приступа совести.

- Нет у тебя ничего подобного в крови, Зои. Просто дай себе шанс. Попробуй стать лучше.

- Не получится.

- Почему?

- Обстоятельства не позволяют, - я неуверенно прикусываю губы. Если бы Константин только знал, что на самом деле происходит в моей жизни. Тогда он бы не разглагольствовал о прощении и спасительном втором шансе.

- Тебе нужна помощь? – словно почувствовав, как сжались от отвращения все мои органы, спрашивает он. Делает широкий шаг вперед и неуверенно кладет на мое плечо свою огромную, теплую ладонь. – Ты ничем не хочешь со мной поделиться? Зои. Что стряслось?

Стоит ли рассказывать городскому судье о том, что сын одного из самых влиятельных людей Питера переступил через черту и свел всю мою жизнь к одному неизбежному концу? Стоит ли рассказывать ему о том, что я никогда еще не ощущала себя такой потерянной, будто моя жизнь отныне мне не принадлежит. Будто я обязана быть кем-то другим, лишь бы суметь в этом мире держаться на плаву.

Вымученно улыбаюсь и киваю:

- Я справлюсь.

- Значит, мне все-таки есть о чем беспокоиться?

- Всегда есть то, что не дает нам спать по ночам, однако, – извилисто парирую я, – ты можешь не волноваться. Я и раньше сталкивалась с неприятностями.

- Но не надо сражаться против них в одиночку!

- Я и не одна.

Растягиваю губы в улыбке и неожиданно отчетливо осознаю: это правда. Я не одна. Рядом со мной отец, моя мать – пусть лишь в мыслях, Елена, Андрей и Саша, который, едва я выхожу из дома, тут же кидается мне навстречу и расставляет руки в стороны. Он улыбается, обнимает меня, прижимает крепко к себе, а мне как никогда раньше спокойно. Словно я, наконец, нашла людей, способных подарить мне те новые воспоминания, о которых говорила мама.

- Возвращение блудной дочери, - восклицает мне прямо на ухо Саша и усмехается, - не планируешь больше сбегать?

- Пока нет.

Он отстраняется, как-то настороженно щурится и спрашивает:

- Точно?

- Точно.

Я приобнимаю его за плечи, и мы, покачиваясь, шествуем к машине. Погода отличная. Солнце такое яркое, что глаза жутко щиплет. И я улыбаюсь, подставляя ему лицо, ощущая себя совсем другой. Счастливой. Брат аккуратно обхватывает пальцами мою талию, приподнимает над землей и кружит, кружит, кружит. А я хохочу, сжимая его плечи, наслаждаясь тем, что как мне кажется, не продлится долго. Странный страх зарождается в груди. Что если вскоре у меня отнимут все это? Что если я больше никогда не испытаю подобного умиротворения?

- Саш, - тихо отрезаю я. Парень останавливается, чешет веснушчатый нос и ждет, когда же я выпалю то, что накопилось в груди. – Ты ведь не бросишь меня? Мы будем вместе.

- Зои, что за глупые вопросы?

- Скажи.

- Конечно. – Он поглаживает мою шею и уверенно кивает. – Никуда ты от меня больше не денешься.

Робко улыбаюсь. Обнимаю его и вдруг понимаю, что все хорошее когда-то заканчивается. Что за странные мысли? Пусть они уйдут, пусть они оставят меня в покое!

И я испуганно смотрю на свои руки, сжимающие плечи брата, и внезапно осознаю: я сойду с ума, если вновь останусь одна. Больше не получится восстановиться. Эта жизнь – мой последний шанс обрести себя и найти свой путь.

Когда мы отъезжаем от дома, Саша достает из внутреннего кармана пиджака свернутый вдвое лист. Он протягивает его мне и как-то растерянно дергает губами.

- Я нашел его в своем рюкзаке. Вчера после уроков.

- От кого оно? – с интересом спрашиваю я. Забираю письмо и недоуменно хмурю брови. Что за восемнадцатый век. – А принес, наверняка, голубь…

- Зои. Оно от Софьи.

- Что?

- Прочитай. Я…, я не знаю… - Брат нервно колошматит волосы и смотрит на водителя. Тот тут же вновь переключает свое внимание на дорогу. – Это бред какой-то. Она пишет так, словно…, словно понимала…

Я с любопытством прикусываю губы. Раскрываю лист и замираю. Написано от руки. Как романтично. В духе начитанной блондинки, разрывающейся между тем, что она должна была сделать, и тем, чего она, действительно, хотела.

«Саша,