– Его забрали. Завтра я выдвину свои обвинения против него, и он сядет теперь надолго. Мало того, я сделаю всё, чтобы он прошёл через то же насилие, что и ты, – скучающе сообщает Дуглас. И это пугает меня. Словно ему нет дела ни до чего, а эти события так… словно просто поход в ресторан.
– Ты всё спланировал, да? – прочищая горло, спрашиваю его.
– Да.
Дуглас направляется в ванную, а я за ним.
– Ты специально выгнал меня на улицу ночью, чтобы спровоцировать эту встречу и нападение на меня, – продолжаю я.
– Да.
Он включает воду и смывает кровь с рук. Такой холодный. Такой спокойный.
– Просто да?
– А что ты хочешь слышать? Ложь? Я говорил, что не буду больше лгать. Да, Тьяго. Я заставил тебя выйти на улицу, потому что знал, что как только ты увидишь сообщение о собаке, то начнёшь разговор о выгуле.
– Ты копался в моём телефоне?
– Я не копался, а искал улики. Это моя работа.
– Дуглас!
– Ты должен был заметить, что я не читал ни одно из сообщений, только ознакомился с содержимым телефона. Мне были необходимы причины, чтобы поймать его и посадить. Я их нашёл…
– Ты подставил себя! Ты вызвал полицию и соврал им!
– Да. Моё слово против его. Я имею авторитет, и никто не пойдёт против меня. Ты возмущён? Интересно, ты возмущён тем, что я избил твоего драгоценного насильника Орландо и начнёшь жалеть его? Или же ты возмущён тем, что мне плевать на лжесвидетельство, даже будучи самым высокооплачиваемым адвокатом? – криво усмехаясь, Дуглас срывает с себя футболку и швыряет её в угол, вытирая себя полотенцем.
– Я…
– Давай скажи мне, что ты уже пожалел его и простил! Давай! Ты прощаешь всех, кроме меня! Видишь хорошее во всех, кроме меня! Давай, Сантьяго, врежь мне пожёстче по слабостям! Давай! Ты ни разу мне не сказал, кто я для тебя, но зато другим рассказываешь! Я не слышал от тебя того, что именно из-за меня ты хочешь жить, а не умирать! Давай! Ну же! Чего ты ждёшь, Сантьяго? Лупи, мать твою! Лупи только меня, хотя я тебя и пальцем не тронул, а других обожай за их жестокость! Я тебя боготворил!
Наступает тишина. Дуглас зло сжимает кулаки, и я вижу на них царапины и сбитые костяшки. На его лице осталась кровь Орландо.
Осторожно подхожу к Дугласу и забираю из его руки полотенце. Молча вновь смачиваю его и подношу к его щеке.
– Ты что делаешь? – рычит он.
– Вытираю кровь с твоего лица. Я забочусь о тебе и о том, чтобы ты всегда выглядел потрясающе.
– Да ты издеваешься надо мной! Ты…
– Нет, я просто люблю тебя. Люблю вот такую самоуверенную задницу, из-за которой боюсь потерять смысл этой жизни. Думаешь, что я волновался за Орландо? Нет. Я был напуган, что тебе будет больно из-за меня, если ты убьёшь его. Знаю, что ты не собирался убивать, а хотел показать ему, как я чувствовал себя тогда. Я увидел многое за одну секунду. И понял многое. Я люблю тебя, Дуглас, и только благодаря тебе смог не бежать, когда услышал его голос. Я хотел бороться за шанс для себя не пугаться каждого твоего прикосновения, а наслаждаться им. Зачастую я боюсь сказать тебе то, что борется внутри меня, ведь ты можешь не понять. Но ты единственный в моей жизни, кто заслуживает надежду и шанс быть любимым и любить. Ты мой мир, Дуглас. – Стираю с его лица последнюю каплю и бросаю полотенце в раковину, выключая воду.
Стало так легко на душе. Свободно стало, и, оказывается, так много места для любви к нему, для понимания, для борьбы, для нового пути в моей жизни.
Глава 28
Хмурясь, гипнотизирую свой мобильный телефон, лежащий на отполированном серебристом столе в столовой. А он, зараза, молчит. Молчит уже пятнадцать часов.
На что я надеялся, когда вчера чёртово признание так просто сорвалось с губ? Чего я ожидал? Уж точно не молниеносного исчезновения Дугласа. Он ушёл. Да, взял и ушёл. До сих пор не вернулся. Ушёл. Молча. Не пришёл утром, чтобы переодеться, и я понятия не имею, сколько у него таких, как Кензо, вообще, имеется. Раз в квартире бывшего, надеюсь, что бывшего, любовника Дугласа были его вещи, то, значит, они есть где-то ещё. И теперь я чувствую себя абсолютным придурком. Мало того, что я потерянный, избитый и скоро буду нелегально находящимся в Америке, так ещё и окончательно влюблённый в самую невыносимую и непонятную задницу в мире.
Дёргаюсь, когда мобильный вибрирует, и даже мелодия не успевает заиграть, как я хватаю его и отвечаю на звонок, не глядя на имя абонента.
– Дуглас! Где ты? – буквально ору в трубку.
– Разочарую, Ди, но я, Эдди, – усмехается друг, а я недовольно кривлюсь.
– Неполадки в аду? – прыскает он от смеха.
– Огромные неполадки.
– Явно не твой год, парень. Не твой год. Что ещё случилось у тебя? Орландо?
– Точно не мой год. Орландо… Дуглас его посадит. Вчера… Долгий разговор. Не хочу. В общем, Орландо теперь вряд ли выйдет.
– Так, и это ведь хорошо?
– Да.
– А по голосу – нет. Красавчик-злыдень снова что-то выкинул?
Тяжело вздыхаю и поднимаюсь со стула, жалобно бросая взгляд на сумку с едой, возвращённую шофёром час назад из офиса Дугласа. Да, он отказался от моей еды, но при этом утром были привезены продукты. Не понимаю.
– Эй, Ди, ты здесь?