Свободный брак (СИ)

Цунами. Гребаный цунами в дико привлекательной упаковке…

- Я правда не хочу, чтобы у тебя были проблемы с женой…

Да хватит о ней уже!

- Не будет никаких проблем.

- Да?

- Да. У нас свободный брак.

Как только я это говорю и притормаживаю на светофоре — смотрю на нее. Ирина отвечает очень призывно и обстоятельно. Так, что нет у меня ни одного, чертова шанса. Ни. Одного.

Я зачарованно наблюдаю, как она медленно приближается ко мне. Чувствую грудь, что упирается мне в предплечье и жарит кожу, а потом чувствую ее сладкие губы на мочке уха.

- Как прогрессивно…мне нравится.

Бл…!!!

Приходится прикрыть глаза от мощного потока желания повернуть и трахнуть ее прямо здесь. Но знаете? Ирина всегда любила рисковать.

Маленькая ладошка плавно ведет по моей груди, а потом касается ремня. Как из-под толщи воды слышу звон пряжки. Потом ударной волной бьет открытая пуговица. Язычок опускается вниз.

Смотрю на нее ошалело и пьяно. Что задумала?! А она только улыбается и целует мои губы смазано и шепчет:

- Я живу на Большой Пироговской. Разворачивайся.

И все. Просто. Сука. Все.

Потому что она спускается ниже, а через мгновение я чувствую плотное кольцо ее губ на своем члене и непроизвольно толкаюсь бедрами, чтобы оказаться еще глубже.

Это Нирвана. Я в гребаном раю.

Глава 5. Поцелуй

Миша

Неделя прошла с того момента, как Хрусталев совершил самую большую ошибку в своей жизни. Он этого пока не понимает, но, поверьте мне, очень скоро поймет.

Когда Ника мне напишет.

Знаю-знаю-знаю…я — мудак. Тогда на ее кухне предложил совершенно обычную схему решения ее проблемы: заставить дебила на стену лезть от ревности. НО! С маленькой оговорочной — за каждую услугу и помощь нужно платить. Ника мило закивала и обещала сделать все, что я хочу: обеды готовить до конца моих дней, убираться в моем лофте, даже деньги мне предлагала, наивная простота! А мне это все на хрен не нужно — другое. Другое…

Поцелуй.

Один поцелуй.

И вот, скажите вы, ты конченый мерзавец! Возможно, но тоже поймите: я хочу знать…есть ли у меня хотя бы один шанс? Мизерный. Самый крошечный процентик из ста. Ты всегда чувствуешь по поцелую, что творится внутри женщины. Ее чувствуешь по вкусу, и я хочу это почувствовать! Насколько этот мудак пустил свои корни? Возможно ли, спустя десять лет, также сильно его любить? Нет, я знаю, что возможно. Мои родители до последнего вздоха друг за друга крепко держались, но отец, в отличие от Яна, поливал и удобрял их отношения. Сюрпризы там разные, маленькие приятности, большие приятности, отдых совместный. Незадолго до того, как ему поставили диагноз, они, например, в кругосветку гоняли…и уж точно мой старый не приходил домой на годовщину и не заявлял: хочу трахать других телок, Сань, извини. Черт. Скорее ад замерзнет, чем отец позволил бы себе так оскорбить мою маму.

Еще одна причина такой платы — Нику надо отвлечь. Ее надо вытащить! Из порочного круга самобичевания. Я же вижу, как ей больно и непросто. Как она гоняет различного рода мысли вокруг «что со мной не так?». Все с тобой так, девочка, муж твой — гандон, и закончим на этом. Я тоже мудак, знаю, но, по крайней мере, ты благодаря мне себя привлекательной почувствовала. А ты почувствовала. Заметил, как глаза вспыхнули, как щечки порозовели, и пусть злость в тебе заиграла, но была и эта тень — тебе польстило. Да и боль немного отступила в сторону. Иногда, чтобы вытащить человека из ямы собственных эмоций, надо просто шокировать его сознание, чтобы хотя бы немного сместить вектор внимания. У меня получилось.

Поэтому да. Поцелуй. И ожидаемо, я был послан на хер и выдворен из квартиры.

Нет, не разочарован, честно. Я этого ожидал. Чтобы Ника сразу согласилась? Да ни в жизни! Но я уверен, что она напишет, а Хрусталев сам ее к этому подведет. Придурок в женщинах ровным счетом нихера не понимает: когда ты предлагаешь такое, на два фронта нужно работать! Там минус. Я прекрасно знаю, что, получив новую игрушку, Ян зафиксирует свое внимание на ней так плотно, что вокруг ничего замечать не будет. Это моя лазейка. Как он когда-то воспользовался моей слабостью, я планирую воспользоваться его тупостью. Извини, друг, но в любви, как на войне, да? Все средства хороши и каждый сам за себя.

А пока мне надо хотя бы немного проветрить голову.

От предвкушения бьет мелкой дрожью все эти долгих семь дней, пока Ника молчит. Знаю, что ее тоже бьет мелкой дрожью и она в смятении, но я спокоен за одно — не плачет. Думает много, но вряд ли слезы льет и себя ничтожной считает — это успокаивает. Да. Успокаивает. Ждать я умею. Не такой и импульсивный, как все думают, судя по всему. Возможно, отец и был прав. Он мне перед смертью сказал:

«Миш, не слушай, что о тебе говорят. Они тебя путают, чтобы на месте удержать, но они тебя не знают. Только ты решаешь и знаешь какой ты, ясно? Только ты.»

Только я. Спасибо, старый. Иногда я об этом забывал, но твои слова наставили на нужные рельсы мой личный локомотив.