Свободный человек

^*Однажды на наш Сфингион поднялся юноша, каштановые волосы которого были заплетены в тугие косы, а лицо словно бы горело из-за ярких бликов, отбрасываемых на него оранжевым шелком туники. Это был сын брата царицы Креонта – одного из фиванских военачальников. Увидев его, Иокаста вздрогнула, но это ее движение, похожее, скорее, на пляску, нежели на испуг, потонуло в тусклом наряде из перьев. Все тем же ровным, будто полусонным, глухим голосом она задала свою загадку и ему. Но только он присел и задумался, но едва он вскочил и схватился за драгоценный клинок, желая напасть на жестокое чудовище Сфинкс и – тем самым – признавая свое поражение, как Иокаста надвинулась на него, холодная, неумолимая, и столкнула вниз с обрыва. Тело юноши падало медленно, точно опускаясь в теплое масло, получая удары о камни – мягкие и беззвучные, напоминавшие прощальные поцелуи. Царица долго смотрела, как разбивается ее племянник.

Несколько дней после той смерти не видела я Иокасту. Даже на погребальный костер не пришла посмотреть царица, странный болезненный сон сковал ее, но Лай не желал приглашать лекаря, ему нравилось, что супруга его покорна и молчалива, за долгие годы он устал от ее упреков, ему уже даже больше хотелось равнодушия, чем презрения и ненависти.

Каждое утро Эдип, сидя по привычке в библиотеке, принимал старшего своего сына, Полиника. Обыкновенно они обсуждали государственные дела, ведь Эдип мечтал о том, что когда-нибудь, состарившись, он передаст фиванский трон Полинику. Если Эдипу случалось говорить об этом с Креонтом, тот бодро поддерживал каждое, пусть и вовсе незначительное предположение царя, касающееся будущего его детей, порой Эдипу даже казалось, что брат его жены неискренен в своих высказываниях, – настолько подобострастным было любое слово Креонта. Иногда Креонт приходил к Эдипу вместе с Полиником, и тогда Эдип чувствовал стеснение и нежелание говорить с сыном в присутствии Креонта.

На этот раз Эдип задремал лишь под утро, он сидел в излюбленном своем кресле, напротив окна, голова его склонилась на грудь, рот приоткрылся, отчего подбородок казался словно бы припухшим, глаза после бессонной ночи запали, их почти совсем поглотили тени, и издалека трудно было различить, спит или бодрствует Эдип. В библиотеку вошли трое – Креонт, Полиник и его родной брат Этеокл.