Свободный и раб

Спустившись к фьорду, Арн бросил бадью и, вместо того чтобы тащиться к ракушечной отмели, пошел вдоль берега. В руке он сжимал большую толстую палку. Дойдя до знакомых зарослей тростника, он замедлил шаг и пошел тихонько, крадучись… Его возвращение домой было настоящим триумфом в одной руке он нес полную бадью воды, а в другой — крупного, почти взрослого утенка. Глаза Арна сверкали, и ему стоило немалых усилий сохранить спокойный вид. Кинув добычу к ногам Угля, он сказал, стараясь казаться равнодушным:

— Мидий я, к сожалению, не набрал. Придется нам обойтись вот этим.

Угль в изумлении переводил взгляд с утенка на Арна, потом с громким криком вскочил на ноги:

— Откуда ты его взял?

Он схватил утенка и стал его разглядывать, отставив руку и жадно облизываясь.

— Да просто заглянул в ту заводь — ну, и стукнул его. Раз уж я все равно пришел на берег, — сказал Арн, с трудом удерживаясь от улыбки. Ему даже стало как-то неловко оттого, что Угль пришел в восторг.

— А ну тебя, заткнись! — Угль дал Арну такого тычка в бок, что тот покатился по траве. — Давай скорей за дело! У меня в животе урчит — прямо будто опять гроза собирается.

— Давай, — сказал Арн, поднимаясь. — А что с ним надо делать-то?

— Ощипывать.

— Спасибо, об этом я и сам догадался. Но как это делают? Может, нам его глиной обмазать, как ежа?

— Не знаю, не пробовал. Лучше уж будем просто перышки выдергивать. Надо бы опустить его в кипяток, да кипятку у нас нет. Ну ничего, и так сойдет, утенок молоденький. А что не выщиплем, сгорит, пока будет жариться. Давай, начали! Каждый берет по крылу.

Мальчики быстро ощипали и выпотрошили утенка.

— Ну вот, — сказал Угль. Теперь только сполоснуть, и все. Да, а соли-то у нас нет. Такая досада. Придется поискать какие-нибудь травки.

— А может, сполоснем его в соленой воде? — предложил Арн. — Я же принес целую бадью, хотел отмыть большой чан.

— Правильно! — обрадовался Угль. — Все-таки он хоть чуточку да подсолится. А потом этой же водой можно по первому разу вымыть чан, он все равно такой грязный, что на него одной бадьи будет мало. Давай, ты сполоснешь утку, накопаешь вон там кореньев и очистишь, а я пока пойду поищу еще кой-чего для приправы. Ну красота — скоро будем есть жареную утку! С сегодняшнего дня ты назначаешься главным егерем нашего селения!

Угль скрылся в лесу, а Арн стал промывать утку. Он был счастлив и горд своей охотничьей удачей, но где-то в самой глубине души он был еще больше горд похвалой Угля.

Все в мире перевернулось вверх дном. Он гордится похвалой раба! Правда, вчера Угль ему сказал: «Я свободный человек». Но все равно…

Выкапывая топором коренья, Арн перебирал в памяти все события вчерашнего вечера. Трудный был вечер. Но хороший. Он, во всяком случае, считает, что хороший. Такой, что надолго ему запомнится. «Я тебя убью». Да, это, конечно, не слишком приятно было услышать. И он испугался. Не того, что Угль вдруг набросится на него и убьет.

Просто он почувствовал, как страшно быть целиком во власти другого человека.

Он, кажется, начинает понимать, каково это — быть рабом.

Но сегодня Угль его похвалил.

Они сидели, сытые и разомлевшие, слизывая с пальцев остатки утиного жира.

— Уф! — выдохнул Угль. — Спасибо за обед.

Арн не ответил. Лень было. Слишком он объелся.

— Надо нам торопиться, — продолжал Угль.

— Куда? — испуганно спросил Арн. Он сейчас даже помыслить не мог о том, чтобы куда-то торопиться.

— Перебить остальных уток. Они со дня на день могут улететь, тогда прощай жареная утятина.

— Ладно, я попробую. Только завтра, — пробормотал Арн.

Пока утка жарилась на угольях, каждый из них занимался своими делами. Арн мыл чан, несколько раз сливая воду, которую он приносил из фьорда, потому что это было ближе, чем бегать к роднику. А потом он начал вить тетиву для лука из ниток, надерганных из парусины. Работа эта требовала терпения: нитки были частью гнилые, а достаточно одной хоть чуточку подпорченной нитки — и тетива может ослабнуть.

Угль продолжал возиться с рукоятками для молотков.

Одна была уже почти готова. Спать мальчики улеглись в прекрасном настроении.

На сытый желудок легче глядеть в будущее.

Нежданно-негаданно, как это обычно и бывает, сделано было важное открытие — на следующий день, когда мальчики собрались наполнить вымытый чан родниковой водой.

— Надо сначала вылить из него соленую воду, — сказал Арн. — Мне вчера до того не терпелось приняться за жареную утку, что последняя бадья воды так в нем и осталась.

— Ты что-то путаешь, — сказал Угль, который стоял возле чана. — Он совершенно сухой.

— Ну, значит, она высохла, — возразил Арн. — Я же точно помню, что вчера там оставалась вода, Да и как не высохнуть — в такую-то жарищу, — продолжал он, взглянув на солнце, беспечно сиявшее на чистом голубом небе словно ни дождя, ни грома, ни туч не существовало в природе.

— А ведь до конца ты не сумел его отмыть, как я погляжу, — добродушно поддразнил Угль. — На дне тут какая-то грязь.

— Ерунду ты болтаешь! Никакой там не может быть грязи. — Арн говорил с полной уверенностью.