Свободный мир

Джим оглядел собравшихся. На его лице было написано превосходство, конкурировать с которым казалось абсолютно бессмысленным.

Он видел, как из расслабленного выражение лица Сонцев становится напряжённым. И к этому он был, разумеется, готов.

— Я, кажется, поняла тебя. Так ты что, для этого отправил туда Эмри? Этот новый глава сектора — её бывший муж.

Сонцев приложила сухую жилистую руку ко рту. Она вспомнила о том, что сама подписала бумаги в пользу этого решения. Но она и подумать не могла…

— Как неэтично, Джим, — с насмешкой упрекнул его Моррван, — но очень-очень кстати. Я приношу свои извинения. Я зря в тебе сомневался.

— Ты же понимаешь, что подвергаешь её жизнь опасности? Ей не место в Третьем секторе.

— Да уж, весёлая там компания собралась, — не то согласился с Сонцев, не то попытался пошутить Моррван.

Роулсу шутка не понравилась.

— Мне тут, кажется, говорили, что лучше б ядерный взрыв, а теперь упрекаете в том, что я отправил эксперта комитета — заметьте, с её полного согласия — в сектор, где ей не грозит, дайте-ка подумать, абсолютно ничего? — он демонстративно развёл руками.

— Но послушай, Джим, я предлагаю хотя бы произвести её в полноправные члены комитета. Иммунитет и все прочие права…

— С формулировкой «за выдающиеся успехи в соблазнении диктаторов»? — поинтересовался Моррван.

Джеймс проигнорировал его выпад:

— Что ж, если Хелен считает это необходимым, я готов прислушаться к её мнению. Не думаю, что это что-то изменит в положении Эмри, зато завтра мы сможем сообщить на переговорах с секторами, что Третий сектор под нашим наблюдением: там уже находится один из членов комитета, а на следующий день туда вылечу я. И все желающие. Ар, кажется, хотел? Ну и положим конец всей этой заварушке.

— Мне поговорить с другими? — спросила Сонцев.

— Да, и созови общее совещание, на этот раз срочное, — ответил ей Роулс, уже готовящийся встать из-за стола. — Не будем откладывать голосование.

Он встал и поправил пиджак. Остальные последовали его примеру и также встали. Совещание закончилось.

Джеймс, вполне довольный тем, как всё сложилось, направлялся в свой кабинет, но примерно на полпути его догнала Сонцев. Догнала и остановила, схватив за руку и заставив развернуться.

— Послушай, Джим, — начала она, и её тонкие накрашенные губы поджались, словно она хотела выразиться более грубо, но всё никак не решалась на это, — то, что ты сделал, непростительно. Ты водил всех нас за нос. И то, с чем ты так спокойно играешь, смертельно опасно. Тебе удалось выкрутиться в этот раз, но когда-нибудь ты обязательно совершишь ошибку, которая будет стоить тебе всего. И я не хочу, чтоб эта ошибка стала последней для свободного мира. Извини меня, Джим, но я подниму вопрос о твоём отстранении после того, как кризис будет исчерпан.

— Хорошо, я понял тебя, — ответил он холодно. — Что-то ещё?

— Да. Ты понимаешь, что может произойти, если начнут всплывать старые истории? Я, честно говоря, нет. Боюсь, что Эмри в ужасе от того, в какой ситуации она оказалась. Такого вообще никому не пожелаешь.

— Ну, это просто старые разборки двух людей.

— Двух? Я бы сказала, четырёх, Джим. Это всё огромная пороховая бочка. И когда она рванёт, Джим, то есть если мы не вывезем наших людей из сектора до того, как это случится, мало не покажется никому. Я даже не знаю, чьи действия для нас сейчас наиболее опасны…

— Я знаю, Хелен, — ответил он всё так же спокойно, — и дай мне решить эту проблему, пока ты меня не отстранила. Хорошо?

Она ничего не ответила. Он беспрепятственно добрался до своего кабинета.

На Мэдоусайд роуд всё так же толпились люди. Джим опустился в кресло и отвернулся от окна. Всё это мельтешение, ярость, конфликты — вся эта шелуха была неотъемлемой частью его работы. Но суть её заключалась в другом. Он по-настоящему работал, лишь находясь в одиночестве в своём кабинете.

VIII

Джил, лёжа на диване в бывшем кабинете отца, вилкой ела апельсин, апатично разглядывая видео с камер наблюдения, расположенных по всей территории сектора. Происходящее казалось ей настолько странным и невозможным, что она не могла понять, как к этому относиться. Она представляла всё несколько иначе: себя как организатора, себя как ассистента. В конце концов, она понимала, что ей предстоит ещё многому научиться. Она была согласна на любую роль. Но то был уже другой, новый Третий сектор, и Джил была ему не нужна. Даже эта новизна была совершенно не той, на которую она рассчитывала. Впервые она видела, как нарушаются законы человеческого сожительства, законы, которые пусть и не имели фиксированного перечня, но которые она чувствовала, как и всякий другой.

Тот эгоистичный свободный мир, который она ненавидела и по которому теперь скучала, закончился. Стены, окружавшие корпорацию, замыкавшие её в строгое бетонное кольцо, пожалуй, были единственным напоминанием о ненависти и противоречиях, которыми ещё вчера были охвачены все: от главы сектора до последнего нищего на улице.