Свободный полет

— Сейчас ты должна только сказать мне ясно и четко: согласна ли ты пойти этим путем?

— Да, я согласна, — без колебаний и решительно ответила Гали. — Мои — шестьдесят процентов. Твои — сорок.

Роже с улыбкой кивнул головой в знак принятия ее условий.

Генрих IV называл Фонтенбло «очаровательной пустыней».

Нынешний Фонтенбло по-прежнему пленителен, хотя вряд ли его можно назвать пустыней — огромный парк ежедневно топчут тысячи туристов со всего света, дабы полюбоваться дворцом, выстроенным еще Генрихом II и Екатериной Медичи. Однако отшельники в Фонтенбло имеются, во всяком случае — Алан Виар, прослывший в городке чудаком и оригиналом. Соседи недоумевали — чего это мсье Виар такой нелюдим, можно сказать человеконенавистник. Зато собак у Алана много: постепенно прибивались к его дому четвероногие бродяжки и путешественники, получали пищу; если требовалось — Алан выхаживал раненых и покалеченных. Словом, собралась вполне симпатичная компания, готовая за своего благодетеля и повелителя отдать жизнь. Рыжий сеттер Арно, палевая гончая Маду, немецкая овчарка Фисту и громадный неизвестной породы пес, звали которого, разумеется, Портос, составляли центральное ядро собачьего подразделения. Остальная мелкота вроде таксы Вино и дворняжечки Вижу находилась в их непосредственном подчинении. Вся эта компания весьма неодобрительно относилась к жителям Фонтенбло, желающим по-соседски заглянуть к мсье Виару.

Алан не хотел общаться с людьми, скорее всего, из-за поломанной жизни, что, честно говоря, произошло исключительно по его собственной вине. В молодости он талантливо подделывал французские и швейцарские франки, попался на этом деле и отсидел в тюрьме восемь лет. Любое государство сурово наказывает за подобные шалости, поэтому, вернувшись на свободу, Алан переключился на живопись. Жена не пожелала дожидаться мужа-преступника, а дочь, успевшая вырасти, вышла замуж за американца и уехала с ним в Штаты. Там молодожены, не прожив и полугода, быстренько разошлись, и Мари вечерами мыла посуду в итальянском ресторанчике, зарабатывая на учебу в университете. Алан мечтал только об одном — заработать столько денег, чтобы Мари смогла бросить грязные тарелки и спокойно закончить университет.

Алан был непревзойденным копиистом — дубликаты с полотен великих голландцев и итальянцев он писал так, словно его рукой водил автор гениального творения. Известен был лишь узкому кругу поклонников и заинтересованных лиц, среди которых однажды появился и Роже Тапи. Когда парижский антиквар и отшельник Фонтенбло сошлись поближе, Роже узнал печальную историю Алана. Дальновидный и расчетливый, Роже стал заказывать у Алана копии, абсолютно ненужные для дела, раздаривая их друзьям и знакомым. Потом начал поручать художнику реставрацию ценных картин, которые выставлял на аукцион или продавал богатым клиентам. Платил Роже щедро и со временем стал единственным постоянным заказчиком. Их отношения походили на приятельские, насколько позволяла разница в общественном положении. Пришло время, Роже рискнул — он предложил Алану не только написать копию известного полотна, но и состарить картину, сделать ее неотличимой от оригинала. Художник немало удивил антиквара, когда на его пространные объяснения, как и что надобно делать, улыбнулся: он все это знает, более того — у него имеются собственные технологии. Слегка засомневавшийся Роже незамедлительно привез в Фонтенбло пейзаж фламандской школы, старый холст с безграмотной подделкой современников и краски, изготовленные соответственно. Попросив изготовить фальшивку за месяц, Роже через пару недель приехал навестить товарища и заодно посмотреть, как движется дело. Алан принес бутылочку, бокалы и скромненько предложил Роже взглянуть на почти готовую работу. Антиквар был потрясен: он переводил взгляд с подлинника на копию и наоборот и так и не смог обнаружить подделку. Когда же подошел поближе, то лишь по запаху свежей краски определил — это копия! Но и тут Алан уложил парижанина на обе лопатки: «Видишь ли, Роже, ты приехал слишком рано, и я не успел обработать картину до конца. После того как я это сделаю, ни собака, ни чудо техники — прибор не сумеют отличить старинную работу от сделанной сегодня».

Так начался новый этап их содружества. В одной из комнат, о существовании которой нельзя было догадаться, оборудовали «лабораторию». Здесь проводился спектральный анализ, готовились краски по рецептам старых мастеров, установили мощный холодильник, способный работать в режиме особо низких температур. Словом, поставили производство на поток. Мари давным-давно бросила мыть посуду. Денег, присланных отцом, ей хватило не только оплатить весь курс университетского обучения, но и безбедно жить в студенческом общежитии. Вот к этому человеку Роже собирался повезти возлюбленную. Осторожная и эгоистичная Гали быстренько придумала изящный предлог для отказа.

— Милый, я вам буду только мешать. Я давно не была в Фонтенбло и с удовольствием погуляю по парку, схожу на экскурсию во дворец.