Свободный полет

Я пришел домой из-за чего-то взвинченный (помню, были какие-то проблемы с учителями), родителей дома не было, Максим как всегда сидел за приставкой. Я скинул ранец, схватил акустическую гитару и начал импровизировать в «родительской» комнате. Мне успешно удалось направить свой гнев и агрессию в жесткий гитарный риф, который на акустике звучал как кошачьи песни в весенний период. Без каких-либо задних мыслей я влетел в свою (т. е. нашу с братом) комнату, подключил Dimavery к комбику и начал отжигать. Первые пару минут Максим сидел молча (у меня бывало часто, что сочинительством занимался на акустике в другой комнате или на балконе, но в промежутках забегал попробовать как результат звучит на электрогитаре). Сначала он укоризненно посмотрел на меня, но это придало мне злобы и я начал играть жестче. Затем он не глядя в мою сторону сказал: «Ты издеваешься, да?». Я увеличил громкость и начал играть Slayer «Raining Blood». Он не выдержал, подошел ко мне и сказал: «Прекрати». Я быстро поставил на пол гитару и по-хамски спросил: «А то что?». Он влепил мне пощечину. Боли не было, была моментальная ответная реакция. Я кинулся на него с кулаками, но он просто уворачивался от моих ударов, даже не бил. В один момент я споткнулся и он меня повалил на пол. Мы выкручивали друг другу руки и пытались душить. На каком-то из этапов этой нелепой борьбы Макс насел на меня и замахнулся. Брат не ударил, просто убрал руку. Моим агрессивным мозгам на тот момент не было понять почему он меня не ударил. Я моментально выкинул вперед правую руку, опрокинул его на спину и бил по лицу до тех пор, пока не понял, что его лицо было полностью залито кровью. Меня охватила паника и началась истерика. Я плакал: «Прости! Прости! Что мне делать?» Что я с тобой сделал?». Он молча лежал с открытым ртом и смотрел в потолок. Когда я попытался поднять его, он оттолкнул меня и сказал: «Ты еще об этом пожалеешь». Затем Максим поднялся и пошел в ванную.

Он не разговаривал со мной полгода. Родителям сказал, что подрался на тренировке. Первые три месяца для меня были страшны тем, что я понять не мог почему он не использовал тогда против меня силу. Каждый день я ожидал удара в спину, но ничего не происходило – он просто делал вид, что меня нет. Родители сильно не вникали в сложившуюся ситуацию, у них были свои заботы – отец спивался. Страх перед непониманием – вот что меня тревожило. Почему парень, серьезно занимающийся кик-боксингом позволил сделать с собой такое? В юношеском рейтинге одни из первых позиций по области, в школе обидчикам легко давал прикурить.

Через три месяца после драки пришло понимание. Зимним вечером я возвращался домой. Недалеко от дома меня поджидали двое – типичные школьные хулиганы, которые решили разобраться за какое-то слово или фразу. Сначала мне долго объясняли почему я не прав, а потом начали попросту отделывать. Сперва я сопротивлялся, но получив удар ботинком по лицо план «Отбиться и бежать» автоматически переключился на «Получить минимум увечий». Я упал, перевернулся на бок, поджал ноги к груди, а руками прикрыл лицо. «Добивания» не последовало, слышно было только возню на снегу и матерную брань. Когда все стихло, я услышал братское «Вставай». Я открыл глаза и увидел недалеко распластавшегося на снегу лицом вниз одного из обидчиков. Поднявшись на ноги и оглянувшись, понял, что брат уже далеко.

После этого случая меня не трогали, но трогали брата. Одному из обидчиков в тот день он нанес «Умышленные повреждения средней тяжести» как значилось в протоколе. Выйти из ситуации нашей семье помог тренер Максима. Через время инцидент замяли, а брата от греха подальше перевели в спортивную школу. Чувство вины пожирало меня изнутри. Это был тяжелый психологически момент, но сам Максим помог мне в очередной раз. Как-то сидя на уроках, я получил SMS: «Привет! Бьюс 18го в вск на чем страны! И ты тоже приезжай».

Брат не занял призового места, но важнее для меня было то, что мы снова стали семьей. И, мне кажется, я понял значение его слов в день нашей первой и единственной драки.

Время шло, настала пора поступать в университет. Отца к тому времени уже не стало, в финансовом плане семье было тяжело. Я поступил на бюджетное место кафедры перевода, Максим пошел на экономику. Первые два года моего студенчества были пропитаны алкоголем и беспорядочными половыми связями. На третьем курсе я уже активно вел жизнь начинающего андерграунд-музыканта. Ночевал дома редко, мать это бесило. На четвертом курсе я познакомился с Лолой и переехал к ней. Она снимала квартиру на районе, так что ситуация для меня с матерью была идеальной – мы вроде и рядом, но на расстоянии не злим друг друга. Отношения с братом поддерживал несмотря на то, что виделись нечасто.

Я снял рюкзак, скинул куртку, прошел в кухню, пожал руку брату и сел рядом.

– Так! Могу яйца пожарить!

Мы переглянулись. Я люблю яичницу, поджаренную с обеих сторон, когда Макс любит глазунью.

– Ну ладно, – вздохнула мать и открыла холодильник.

Макс взглянул на меня:

– Играли сегодня?

– Ага. Тебя не было.