Свободный полет одинокой блондинки

Алена протянула руку, взяла с дивана ближайший журнал, открыла. Порно, которое она увидела, было чудовищно даже для бывшей стриптизерши ночного клуба «Монте-Карло». Она испуганно захлопнула журнал, но потом, после паузы, медленно открыла снова. И стала листать, рассматривая иллюстрации то с ужасом на лице, то с отвращением, то с любопытством, то снова с отвращением… А подняв глаза на включившийся звук телевизора, увидела то же самое и на экране, только в движении и под музыку…

Тут вошел Гюнтер – в одних алых плавках, туго обтягивающих увесистый пах. Взяв свой бокал и бутылку с бренди, подсел к Алене на диван.

— Карашо! Русский девошка лубит сначала много гаварит, мы будем много гаварит. Почему все молодой русский девошка ехат в Европа? Потому што русский мужчин не может делат кароший секс, русский мужчин – капут! А молодой девошка нушно секс, много секс! Пей до дна, я буду делат кароший секс, много секс. – И он распустил молнию на спине у Алены.

Алена отшатнулась:

– Стоп! В чем дело?

Но Гюнтер уже ловким и отработанным движением стягивал платье с ее плеч.

– Give me a kiss! [2]– И, схватив ее одной рукой за затылок, а второй за грудь, полез целоваться. – Give me a kiss! Я тебья хочу…

Алена, мыча и дрыгая ногами, вдруг ощутила, что не может вырваться, что хватка у этого немца действительно нерусская, стальная.

А Гюнтер уже налег на нее всем телом, повалил на диван, придавил своим весом и впился мокрым ртом в ее губы…

Но тут руки Алены, слепо шаря в воздухе, нащупали на столике бутылку бренди… скользнули к горлышку этой бутылки… привычно ухватили ее и… давно, еще в Долгих Криках, отработанным ударом Алена со всей силы стукнула немца по темени.

Он обмяк и свалился с дивана.

Алена, на ходу застегивая платье, бросилась к двери.

Хозяйка бюро «Женихи из Европы» не впустила ее в свою квартиру, а просто вышвырнула за дверь свадебное платье и валенки. Алена подобрала их, подумала, потом вызвала кабину лифта, переоделась в этой кабине и бросила под дверь хозяйки ее платье на молнии и итальянские сапоги.

33

Зимой московские вокзалы забиты не столько пассажирами, сколько беженцами, переселенцами и бомжами. К ночи тут уже яблоку негде упасть: люди спят на лавках, на подоконниках, на полу, на чемоданах. Скулят и ревут дети, кто-то скандалит из-за места, кто-то уговаривает проститутку «за так», а кто-то – за кагор. Радио жестяным голосом объявляет прибытия поездов и посадки на экспрессы в Мурманск, Санкт-Петербург, Вильнюс…

Отчаявшись уговорить проводников бесплатно довезти ее до Твери, Алена подстерегла в зале ожидания какой-то только что освободившийся закуток в углу, пристроилась на полу, вытянула ноги и устало закрыла глаза…

Но каждые два часа – милицейский обход. Едва милиционеры появляются в одном конце зала, как опытные обитатели вокзалов тихо поднимаются со своих теплых мест и без спешки, с видом деловых пассажиров гуськом тянутся к выходам, перемещаются на соседние вокзалы – Казанский или Ярославский.

Алена, однако, не знала этих уловок, она спала. Милиционеры, делая обход, проверяли у пассажиров паспорта и билеты и приближались к ней. Наконец один из ментов подошел к Алене, пошевелил ее носком ботинка.

– Подъем! Документы!

Алена села, сонно встряхнула головой.

– Паспорт! Билет!

Алена порылась в кармане своего кожуха и протянула паспорт.

– А билет?

– Билет я еще не купила.

– Так, билета нет. Пошли.

– Куда?

– Встали! Встали! – Мент подтолкнул ее ботинком. – В отделение!

– Почему? Это же зал ожидания! Я тут жду…

– Уже дождалась! Пошли!

— А что? – поднялась Алена. – Я не имею права?

– Иди-иди! Там разберутся, что ты имеешь. – И, сунув ее паспорт в карман, мент пошел в сторону правого выхода на перрон.

Алена поневоле двинулась за ним.

А там, у прохода, уже стояла группка таких же, как Алена, задержанных. Всех их, гуртом, милиционеры повели в сторону перрона, но перед самым выходом остановили у двери с табличкой «Линейноеотделениемилиции».

В отделении дежурный старлей, сидя за столом и держа сигарету в уголке рта, небрежно, с прищуром от дыма, пролистал Аленин паспорт.

– Ну что? Московской прописки нет, регистрации тоже нет. И билета нет. Нарушение режима пребывания в Москве. На первый раз штраф триста рублей.

– У меня нет денег, – сказала Алена.

– У всех нет денег, а все живут, – философски заметил старлей. – Посидишь в «обезьяннике» – найдутся.

– Отпустите меня. Мне негде их взять. Я домой уеду.

– Выходит, все-таки есть на билет?

– Нет, я зайцем уеду.

– А за безбилетный проезд знаешь какой штраф? Короче, у нас тут все просто и по закону: или за решетку, или… – он кивнул на телефон, – звони, пусть тебе привезут деньги.

– Мне некому звонить.

– Ничего. Посидишь – найдется. – И старлей приказал дежурному: – Сашок, отведи ее. Следующий!

34

«Обезьянник», то есть, простите, КПЗ, – это вам не Испания! Маленькая и глухая бетонная комната без окон, без коек, без лавок – без ничего. Только в двери «намордник» – плексигласовая форточка, через которую дежурный видит задержанных.