Свободный ритм

— Одной не хватит! — возразил. — И за эти несколько дней я сделал и сказал для тебя столько, сколько за все свои двадцать восемь лет не сделал! Я тебя с родителями познакомил! За руль посадил! Женщиной сделал! Жить предложил! Чуть не женился! Что еще надо, чтобы ты перестала считать меня… «посторонним»??? Мне нужно было бежать в ювелирный, только чтобы угодить твоему брату?

Рахманова смущенно отвернулась. Мак встал, подошел, поднял ее подбородок, ища взгляд.

— Я тебе не нравлюсь? — спросил в лоб.

— Нравишься.

— Ты едешь ко мне? — обернулся на сумку.

Рахманова потупила взгляд, и Мак понял, что ничего еще не решено, что зря, по сути, он распинался во дворе, что если он — «залип», это совершенно не значит, что это взаимно. Нравиться, это слишком расплывчатое понятие. И если бы не ее бабушка, возможно, его бы сейчас и здесь вовсе не было.

И что теперь делать? Развернуться и уйти? Или добиваться? Проблема в том, что Мак понятия не имел, как надо добиваться. Обычно добивались его, а он позволял или отвергал. А сегодняшнее выступление, имевшее для Климова крайне серьезное значение, оказалось… фух! бесполезным и неубедительным. Может, брат ее и поверил, а Ася, выходит, нет. Почему так, когда играешь и врешь, верят, а когда серьезно — воспринимают шуткой!?

— Я не знаю, зачем я к тебе поеду…

Ася растерянно смотрела в ответ, и в Макаре снова проснулся защитник. Захотелось обнять, укрыть ее от всего, даже от самого себя, сделать ей комфортно. Зачем? Да просто затем, что он хочет, чтобы так было! А всё остальное — второстепенно! Но сказать такое вслух — это так же эгоистично, как поступают все остальные, не считаясь с ее мнением. Все пытаются ею командовать, подминать, приказывать. И Мак не хотел бы стоять с ними в одном ряду. Он хотел, чтобы Ася сама по собственному желанию собрала эту чертову сумку, села с улыбкой в его машинку и вперед него самого шагнула в его квартиру. Чтобы радовалась этому событию, а не делала это по необходимости или принуждению. Как этого добиться?

— Хорошо, — Климов почувствовал, что еще немного, и он опустит руки. — Спросим по-другому. Ты хочешь поехать ко мне? Потому что если ты не хочешь, то я ничего не смогу сделать. Я не повезу тебя туда насильно. Ты сама должна решить. Давай, Ася, решайся. Да? Нет? Я, если честно, устал.

— От меня?

— Дура!

— Спасибо.

— Извини. Я устал уговаривать. Устал нервничать. Устал думать. Потому что что бы я ни сказал, ты считаешь… несерьезным. А я сегодня серьезен как никогда! Я… Решайся, Ася. Я сделал всё, на что в данный момент способен. Повзрослей. Сделай это… Прими самостоятельное решение.

* * *

С пальца расплелась и слетела в раковину травинка, которую Климов надел ей в момент отчаянного затмения, не иначе. А Рахманова и не заметила, что проносила ее так долго.

На левой руке… словно замужем побывала. Интересно, Макар в курсе, что мусульмане носят кольца на левой руке? Он же не мусульманин.

Асе нестерпимо хотелось коснуться Мака, прижаться, затеряться в уютных объятиях. Почувствовать его поцелуй на губах… Но сегодняшний день, бесконечно длинный, трудный день, словно бы перечеркнул их близость, Макар, несмотря на свои заверения и поступки, казался чужим.

А не та ли это серьезность, о которой она мечтала? Может, когда отношения переходят на этот уровень, нежность кончается? От его слов хотелось закрыться, убежать, а он требовал ответов, дать которые она не могла даже себе! Хочет ли она к нему? Очень хочет! Но правильно ли будет так поступить? Побежать по первому зову не будет ли с ее стороны ветреным шагом? Открытой зависимостью? А его слова, тон, вместо ожидаемого, оказывали обратный эффект. Она снова его боялась. И обиду на его слова о семье высказала намеренно, потому что надо было что-то сказать поперек, чтобы не утонуть в его словах, признаниях, глазах. Что-то внутри, какой-то стопор не давал отпустить себя, кинуться в его объятия, отдаться чувствам. Может, если бы он сейчас сам сделал шаг навстречу, прижал к себе, нашептал глупость, как той недавней ночью, может тогда она бы растворилась в нем, но он не сделал этого. Почему? Не потому ли, что он тоже не готов к отношениям, хоть и говорил только что об обратном?

Первые вещи — шампунь и зубная щетка в чехле — полетели в сумку, сиротливо стоящую в гостиной посреди дивана, где… уже не сидел Климов. Парень, который занимал больше, чем сто процентов Асиных мыслей, в это время стоял лицом к окну, словно еще больше абстрагировался от происходящего.

Принять решение? Эй, Макар, так ты вовсе не способствуешь этому! Повернись! Подойди, обними!

Мак стоял неподвижно. Рахманова понимала, что следующий шаг за ней, но способна ли она решиться на такое? Переехать жить к парню! Кажется, это даже сложнее, чем выйти замуж! Так хотя бы всё понятно, а здесь… сплошная неопределенность!

Подошла к нему, робко положила ладошку меж его лопаток. От прикосновения он вздрогнул и обернулся, мгновение смотрел в глаза, а потом приподнял и прижал к себе. Понял, что согласна, что хочет? Ну пожалуйста, пусть не потребуется словесного согласия!