Свободолюбивый лингвист (СИ)

— Ита-ак, остается на Вихре, — капитан еще раз перемешал небольшие бумажки с именами экипажа в своей шляпе, — Лир, — я улыбнулся и устроился в кресле. Прекрасно, меня ждет тихий вечер с книгой в электронном виде и кучей еды, — и-и… Тель. — Или не с книгой…

Похабные улыбки парней увяли под моим суровым взглядом, они быстренько очистили корабль от своего присутствия. А я пошел искать свою жену, которая обнаружилась в нашей каюте.

— Слушай, может… — Она охнула и прикусила губу, когда я прихватил зубами мочку ее ушка. — Лир…

Прижимаясь грудью к ее спинке, я запустил руки под ее облегающую майку, нежно сжал уже напряженный сосочек.

— Я знаю, что ты волнуешься, — голос уже охрип, и неудивительно — уже месяц одни только поцелуи! — я тоже, но теперь ты никуда от меня не денешься, tern.

Да она и не собиралась — выгибалась в моих руках с приглушенными стонами, откинув голову мне на плечо и цепляясь за предплечья, словно хотела повторить движения. Я стащил с нее майку, торопливо стянул свою, пока девушка поворачивалась ко мне лицом. Чуть пригнувшись, приник к ее груди, вжимая прогнувшуюся Тель в свое тело обеими руками. Она бессвязно что-то шептала, выстанывала и беспощадно царапала мои плечи короткими ноготками.

Обласкав оба сосочка, я уложил тяжело дышащую и немного раскрасневшуюся красавицу на узкую нашу койку, навис над ней, жадно впиваясь в губы. Одной рукой я зарылся в ее распущенные волосы, другой поспешил забраться в кожаные брючки. Немыслимо изогнувшись, она выдохнула ругательство, прервав на мгновение глубокий поцелуй. Как же заводит ее открытость…

— Лир… — Я едва не сошел с ума от страстности хрипловатого стона. — Хватит… Я больше не могу!..

— Зато я могу. — Стянув с нее абсолютно не нужные сейчас брючки, я отбросил их куда-то на пол и с тихим стоном наслаждения лизнул нежное лоно. Так сладко, ярко, я точно свихнусь за этот вечер.

Пришлось мне сползти на пол, потому что в такой позе мы оба на кровати не помещались. Но Тель, кажется, этого не заметила — ей было слишком хорошо, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Да вот только меня надолго не хватило — я выпрямился, стоя на коленях, подтянул tern поближе к себе и резким рывком вошел, задохнувшись от узости и жара ее тела. Склонившись, я в беспамятстве целовал ее шею и плечики, покусывал подрагивающее горло и, кажется, стонал. Но у меня хватило благоразумия не двигаться в ней, не дождавшись позволения.

— Продолжим? — Почти прорычал я ей в ушко. — Или в другой раз?

— Продолжим, — выдохнула девушка, покрепче впиваясь пальчиками в мои плечи.

— Я люблю тебя, — рыкнул я перед тягучим поцелуем.

— И я… — Тель задержала дыхание, когда я осторожно и плавно повел тазом.

— Дыши… — Хрипло шепнул я, снова принимаясь за ее груди.

Глупая наемница, не знает, что нельзя задерживать дыхание, когда больно…

Долго я не продержался — трепещущее в моих руках чувствительное тело и тихие стоны чего-то среднего между болью и наслаждением быстро довели меня до ослепительного оргазма. Изливаясь на пол, я жадно целовал припухшие губы, прикусывая их.

— Прости меня, моя tern… — Я расслабился, едва болезненная судорога отпустила мышцы спины.

— За что? — Лукаво улыбнулась девушка, так томно приоткрывая подернутые поволокой и страстью глаза, что я тут же снова ее до боли захотел. — Иначе ведь никак, правда?

— Правда. — Застегнув брюки, я подхватил любимую на руки и понес в душ, целуя в покорно подставленную шею.

Когда вернулся слегка поддатый экипаж, мы мирно читали, сидя за обеденным столом. Царапины на моей спине уже исчезли бесследно, припухлость губ Тель была незаметна. По разочарованным взглядам я догадался, что нас рассчитывали застать в объятиях друг друга. А вот nasof вам, только я имею право видеть мою драгоценную tern обнаженной!