Свободу мозгу! Что сковывает наш мозг и как вырвать его из тисков, в которых он оказался

Ключ ко всем дебатам, ко всем принимаемым решениям и политическим предпочтениям — это величие и широта сознания. Обычный политик труслив, малодушен и не способен оценить детали происходящего, хотя и манипулирует такими понятиями, как «Франция», «французы», «будущее», «экономика», «занятость», не имея ни малейшего представления о том, что все это означает. Отдали и исполнили приказ о ядерной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки те политики, кто ни на секунду не задумался, как протекала жизнь в этих городах, которые они стерли с лица земли вместе с семьями, историей, плотью и эмоциями.

Способность мозга к насыщаемости и приспособлению

Мозг насыщаем, и это имеет огромное значение для способности приспосабливаться. На нас производит большое впечатление разрушение целого города — и дорожно-транспортное происшествие с одним автобусом, потому что это так же насыщает потребность в сильных эмоциях, как и гибель Хиросимы. Мозг не в состоянии слишком долго томиться от скуки и в конце концов идет вперед. Его насыщаемость не случайно была отобрана эволюцией.

В 1980 году психолог Роберт Плутчик выдвинул теорию о существовании «колеса эмоций» или «конуса эмоций», которые включают все эмоции человека. Речь идет о розе из восьми элементов, в той или иной степени противостоящих и дополняющих друг друга.

Создается впечатление, что человеческий мозг маркирует реальный мир своими эмоциями, приклеивает к нему этикетки, которые регулярно обновляет. Это объясняет относительность эмоциональных ответов. Например, ребенок из богатой и ребенок из бедной страны плачут по разным поводам. Первый — потому что не получил долгожданного подарка, а второй — потому что его друг подорвался на мине. Мозг берет за основу близкие к нему события и устанавливает для себя уровень реакции, а сам ответ определяется содержанием обыденной жизни. Именно поэтому, несмотря на огромную разницу в физическом и психическом комфорте, наши предки в Средние века страдали и плакали столько же, сколько и мы сейчас.

Колесо эмоций Плутчика может быть полезно при обучении актеров методом Актерской студии, основанным на эмоциональной памяти. Не следует также забывать, что только от величия нашего сознания зависит величие человечества. Мы постоянно принимаем серьезные решения, без конца манипулируем слишком большими объектами психической жизни, и это делает нас не только безответственными, но и более стойкими.

Гораздо проще представить себе все то, что близко нашим чувствам, а не превосходящее их. Об этом мудро написал Сен-Жон Перс: «Мир красивее, чем шкура ягненка, выкрашенная в красный цвет». Красная шкура ягненка сушится у кожевника и имеет прямой доступ к моим чувствам, она растрогала меня и очаровала. Но у кожевника есть и другие шкуры, а в городе есть и другие лавки кожевников, и в каждой стране много городов, а на континентах расположено множество стран, и в огромном мире, который мне трудно себе представить, не один континент.

Разумеется, мир прекраснее красной шкуры ягненка, уже хотя бы потому, что мой интеллект это осознает.

Для сознания достижим путь к недостижимому. Это принцип педагогики, а следовательно, и нейроэргономики.

Мозг — это мир

Экономика мозга

Лучший способ понять мозг — это представить его как отдельный мир, как планету, населенную людьми. Небольшая зона мозга очень похожа на крупный город, где каждый человек — нейрон. В отличие от людей, нейроны не перемещаются по мозгу, но зато они производят продукцию, которой обмениваются. Наша экономика является хорошей метафорой для понимания деятельности мозга. Сообщества граждан создают товары и услуги и передают их другим сообществам, которые их перерабатывают, собирают вместе и улучшают. Например, «производство» речи или письменности не сильно отличается от производства компьютера в глобальной экономике. Одни детали сделали в Таиланде, другие в Корее, некоторые были изготовлены в Калифорнии и т. д.

Функционирование мозга — это мировая торговля нейронными услугами, разработанная и в ходе эволюциии и при развитии нейронов в утробе матери. Нейробиолог Жан-Пьер Шанжё говорит о «синаптическом дарвинизме» для объяснения появления нейронных сетей до и после рождения. В своем развитии на мозг явно наступали волны активности, что-то вроде нейронного «давай-давай», — и некоторые нейроны в результате проб и ошибок, как в эволюции, сформировали рабочие сети. Этот механизм можно сравнить с пробиванием своего русла рекой.

Мозг — это гигантское производство, а каждая зона является и поставщиком, и потребителем произведенных товаров и услуг.