Свод небес

Дверь кабинета, расположенного в самом конце коридора третьего этажа, была плотно закрыта. Открыв дверь, Марфа вошла в наполненный сумерками кабинет.

Стены теплого серого оттенка в свете затухающего дня казались совсем темными; стеллажи с книгами занимали левую стену, у правой стены стоял квадратный деревянный столик, два стула и пуф; над столиком висела картина, на которой были изображены расплывчатые очертания какой-то усадьбы в окружении цветущего сада, и два светильника; напротив входа располагалось высокое окно, занавешенное светлым тюлем, с отдернутыми плотными шторами стального оттенка; напротив окна стоял деревянный глобус; слева же от окна находился рабочий стол Катрича, с разложенными на нем курительной трубкой, несколькими книгами, альбомами, телефоном, черным ноутбуком и записной книжкой в плотном темно-коричневом кожаном переплете.

Марфа прошла к столу и включила светильник, стоявший в левом углу стола. Кабинет осветился мягким золотистым светом, что смешался с серым светом несолнечного летнего вечера.

– Признаться, я не знаю, где Филипп хранит свои проекты, – сказала Марфа, беспомощно разведя руками перед столом.

Зимин подошел к ней и обвел внимательным взглядом разложенные на столе предметы.

– Насколько я знаю Филиппа, он любит работать по старинке, – задумчиво протянул Зимин. – Где могут храниться чертежи?

Марфа в раздумье закусила нижнюю губу. Обернувшись, она осмотрела стеллажи с книгами, прошла к ним и извлекла вдруг с одной из полок широкий альбом. Положив его на стол, Марфа раскрыла его.

В альбоме рукой Катрича были начерчены аккуратные чертежи, ни о чем не говорящие Марфе. При виде чертежей Зимин ближе подошел к столу и едва коснулся пальцами ободка плотной обложки. Глаза его сосредоточенно и внимательно несколько секунд рассматривали первый чертеж, после чего пальцы аккуратно перевернули страницу, и взгляд вновь впился в аккуратные карандашные линии с написанными над ними узким мелким почерком заметками.

– Здесь его нет, – заключил Зимин после того, как просмотрел весь альбом. – Возможно, Филипп уже перенес его в компьютер.

Марфа открыла крышку ноутбука и нажала на кнопку включения. Скоро загорелся экран, на котором высветилось поле для ввода пароля.

– Пароля я не знаю, – пожала она плечами, с сожалением посмотрев на Зимина.

Марк глубоко вздохнул. В его взгляде появилось искреннее разочарование.

– Очень жаль, – сказал он, встречая взгляд Марфы.

Марфа, стоявшая спиной к Марку, почувствовала этот его ответ самой своею кожей – дыхание Зимина касалось ее шеи и щеки, а взгляд, который она встретила, обернувшись, проник в самые глубины ее существа. И вновь взгляд этот откликнулся в ее душе потаенным страхом, будто было в нем что-то, чего она подсознательно опасалась, но чему никак не могла дать точного определения.

Марфа поспешно выключила ноутбук и захлопнула крышку. Убрав альбом обратно на полку, Марфа выключила светильник, и в кабинете вдруг стало еще темнее, чем было, когда они только пришли в него.

Марфа и Зимин спустились обратно в гостиную. Настенные часы показывали без четверти семь. Марфа предложила Зимину выпить еще чаю, но Марк отказался. Выражение лица его, спокойное, обходительное, любезное, нисколько не изменилось по возвращении в гостиную, но Марфе почему-то казалось, что что-то все же изменилось в этом выражении – что-то, что едва уловимо и заметно только тому, кто внимательно изучил все малейшие изменения выражений знакомого лица, – будто в кабинете произошло что-то значительное для них обоих, что-то, о чем не следует никому говорить.

Скоро приехал Филипп, и Марфа оставила их, поднявшись к себе в спальню. Сквозь приоткрытую дверь Марфа слышала приглушенные голоса, доносившиеся с первого этажа, но не могла разобрать слов. Спустя час все стихло – Зимин ушел. Марфа торопливо поднялась с кресла, на котором сидела, и плотно закрыла дверь в свою комнату, чтобы у мужа при виде приоткрытой двери не возникло мысли зайти к ней, – Марфе не хотелось ни о чем говорить с ним. Она обдумывала этот зародивший в ее душе потаенный страх взгляд Зимина и прикосновение его дыхания, коснувшегося ее загорелой шеи и щеки…

Марк приехал вечером следующего дня. Марфа не ожидала его приезда. Утром Катрич уехал в Петербург, и Марфа почему-то не предполагала, что Зимин может заехать к ней в отсутствие мужа. Но Зимин заехал, и Марфа была этому рада.

Зимин сказался голодным, и Марфа вызвалась накормить его вкусным ужином, который приготовила приходившая в первой половине дня кухарка. Марфа открыла бутылку вина, на которую намекнул ей Зимин. Вино разгорячило ее тело, взгляд ее заблестел тем янтарным цветом, который делал необычайно привлекательным ее лицо, а ямочки на ее щеках стали темней и отчетливей.

– Ты не хотела бы заняться чем-нибудь? – спросил Марфу за ужином Зимин. – Например, открыть свою школу английского языка. Я уверен, Филипп бы помог тебе в этом.

– Во мне совершенно отсутствует карьеризм, – сказала Марфа, при этом широко улыбнувшись. – К тому же мне достаточно того, что я и так занимаюсь с детьми.