Свод (СИ)

Что же тогда здесь происходит, и, главное, куда они подевали Войну? М-да, — с сожалением подумал англичанин, — не хотелось бы потерять его. Как ни крути, а за долгие годы не так уж много нашлось в свете людей, терпимых к моему дурацкому характеру …».

И тут что-то больно кольнуло в его сердце. Свод вспомнил, как, уходя из дома старухи, он со злом отшвырнул в сторону, вцепившуюся в него мёртвой хваткой Михалину. «Всё же нельзя было с ней так поступать, — горько подумал «Ласт Пранк»». Но, с другой-то стороны, не потеряй он столько времени на то, чтобы утихомирить её, а ещё на то, чтобы пройти вокруг села до моста на краю панского парка, глядишь, и успел бы сюда пораньше. Иди теперь разберись, что здесь твориться?

Но! Получается он и сейчас крайне нерасчётливо относился к потере времени. Подобное преступное бездействие просто не могло дальше продолжаться. Свод с досадой охлопал пустые поясные петли. Туговато придётся без оружия. Накануне ночью, перед тем, как отправить Свода с Михалиной в село, Война приказал оставить саблю. Он де, боится, как бы англичанин ещё чего-нибудь не натворил. Ричи с досадой сплюнул себе под ноги, уверенно выпрямился во весь рост и отчаянно смело зашагал к панскому замку.

Возившиеся во дворе люди были настолько заняты собой, что даже не заметили появления чужака. Кто знает, сколько бы это продолжалось, если бы на него не натолкнулся какой-то маленький, рыжебородый мужичишка в несоразмерно большой одежде.

— Тебе чего, паря? — Тупо уставившись на невесть откуда взявшегося на его пути расфуфыренного франта, спросил он.

Чужак, окинув его отстранённым и надменным взглядом, ответил:

— Нюжна пан Война.

— Хэ-ге! — Скалясь гнилозубым ртом, хохотнул мужик. — Эй, Ёзеф! Тут из-под земли выполз какой-то разодетый немец[193]. Желает видеть Войну.

К Своду направился хорошо вооружённый человек, одетый как и большинство окружающих в красный форменный кафтан какого-то неведомого войска. Он не без удивления осмотрел пришлого и тут же стал оглядываться с таким видом, будто хотел ещё кому-то сообщить о чудесном появлении незнакомца. Так и не отыскав никого нужного среди снующих по двору людей, военный со смехом спросил:

— Тебе чего, …красавец?

Присутствующие рядом вояки, задержавшись напротив разговаривающих, разом загоготали, чувствуя по игривому тону Ёзефа, что тот сейчас что-то потешное отчебучит. Подобное всегда преподносилось весело и с издёвкой, а потому ценилось в сотне, как особенно изысканное развлечение.

— Тшего? — загадочно улыбаясь реакции окружающих, переспросил чужак.

— Чего, …тшего? — с вызовом хохотнув прямо в лицо Своду, стал кривляться на манер иностранца военный.

— Мни ешё нушьна? — вначале, словно поддерживая этот шутливый тон, а потом вдруг зло оскалившись выкрикнул пришлый, — …мни нушна тфой …Sword[194] …!

С этими словами он так ловко и быстро подсёк ногу под помощником сотника, что падая на спину, тот уже не имел желания смеяться. К слову сказать, через миг Ёзеф Кравец уже вообще не имел ни каких желаний. Это оказавшаяся в быстрых руках чужака его собственная сабля, в награду за смелость и проворность новому хозяину, дважды предательски проткнула грудь своего старого владельца.

Синие глаза Ёзефа с немым укором уставились в хмурое, непогожее небо, а на его лице медленно таяла былая маска снисходительной улыбки превосходства.

Стоявшие вокруг люди замерли в оцепенении. До того момента, пока кто-либо из них додумался схватиться за оружие, на земле бездыханно лежали уже четверо, …шестеро.

Чужак словно обезумел. Он решительно пошёл к дому, с лёгкостью, словно капустные кочаны, срубая на ходу налево и направо людские головы.

Знай русский сотник, находившийся в это время в здании о том, что его сотня не досчитывается уже целой дюжины бойцов, думается, он отнёсся бы с должным вниманием к сообщению о том, что во дворе появился какой-то умалишённый с саблей. А так, не придав этому никакого значения, он только усмехнулся, да отправил запыхавшегося посыльного обратно с приказом: «приколоть дурака да повесить у ворот».

На ступеньках у входа в замок Свода задержали двое. Эти, в отличие от встречавшихся ему ранее, очень неплохо умели обращаться со своим оружием, да и с тактикой боя были знакомы не понаслышке. Ричи стал отходить. Его целенаправленно вгоняли в угол.

Спасение пришло справа. Оттуда, пытаясь непременно тыкнуть в грудь своего противника отточенными сулицами[195], навалились какие-то неучи. Свод просто поднырнул к ним под копья и тут же замертво положил на землю сразу троих. Путь к отступлению был открыт, но вот беда, у Ричи не было задачи отступать.

Теперь он ясно понимал, что ничего общего с карой правосудия этот разношёрстный сброд, грабящий панский замок не имеет, и входящему в боевой ритм пирату теперь оставалась только главное — найти Войну, живого или мёртвого.