Сводная Чужая

Дошла обратно до дивана и рухнула на него. Последние силы потратила, чтобы поговорить с охраной. Снова все поплыло перед глазами. Мерное бормотание Юли успокаивало и убаюкивало. Вокруг бегали люди, охранники переполошились, узнав, что произошло в моей комнате. Потом появилась и полиция, и “скорая”. Я помню эти события с трудом... Слишком сильно болела голова, я слишком сильно устала, слишком сильно испугалась и перенервничала.

— Ярик, — расплылась я в улыбке, увидев перед собой озабоченное лицо парня.

— Девочки мои, — чуть не плакал он, обнимая нас обеих.

— Живой. Но пульс слабый. Срочно носилки! — слышался шум сверху.

— Девочку в больницу отвези тоже, — подошёл к нам доктор в синей форме “скорой” и наскоро осмотрел меня. — У нее сотрясение.

— Да, конечно, — ответил Яр.

Мимо нас пронесли носилки с отчимом, который так и лежал на них без сознания. Похоже, Юля его в самом деле убила... Только радости нет от этого. Одна горечь, боль и страх. Доктор ушел следом. Включив сирену, машина с медиками уехала.

— Где твои документы, Нина?

— В комнате, в тумбочке, — ответила я на автомате.

Ярик сходил за ними и положил в карман куртки. К нам подошел мужчина в полицейской форме.

— Дамочку вашу в отделение забираем. До выяснения обстоятельств. Мать твоя?

— Да, — ответил убитый Яр.

— Ну, она во всем призналась. Так что даже о подписке речи быть не может. Но ей это только в плюс. Смягчит наказание.

— Руки, — грубо скомандовал полицейский матери Яра.

Она молча вытянула их вперед, и на тонких запястьях защелкнулись железные браслеты.

Ярик стиснул зубы. Он бы хотел что-то сделать, но сейчас это невозможно. Юлия сама призналась в содеянном. Не позволить им увезти ее под конвоем он не смог бы.

— В какую часть вы ее отвезете? — спросил он, провожая мать до машины.

— В пятую. Приходи завтра, может, что прояснится. О девушке своей позаботься, вон как лицо ей разбили.

Ярик помог сесть матери в полицейскую машину, заверил, что обязательно ей поможет, и вернулся ко мне.

— Поехали, малыш. Спасём хотя бы тебя.

Он помог мне подняться и, поддерживая, довел до машины. Помог сесть, и отправился в ближайшую больницу.

ЭПИЛОГ.

Спустя месяц.

— Нет, я не могу! — сказала я, в страхе отступив от двери.

— Ну чего ты, трусишка? — мягко погладил меня по спине мой будущий муж.

— Я боюсь к нему идти.

— Не бойся. Он теперь совсем не страшный. Даже милый. Всем улыбается. И совершенно не помнит, что раньше хотел кого-то убивать.

Милый? Представлять его милым ещё страшнее. А Яру словно забавно. Что ж, это действительно замечательная шутка от судьбы. Ведь теперь Я опекун Геннадия Пархоменко.

Отец, или отчим, как теперь я приучаю себя его называть, выжил. Выжил, но полноценным человеком не остался. Он получил инвалидность. Нет, Юлия не покалечила его конечности. В результате ударов бронзовой статуэткой, которой она нанесла несколько ударов ему по голове, оказались повреждены важные отделы мозга, отвечающие за память и за способность адекватно анализировать ситуацию, давать ей оценку и строить логические цепочки. Его интеллект, как и поведение, теперь можно приравнять к интеллекту пятилетнего ребенка.

Я за этот месяц так и не решилась прийти к нему, хотя Ярослав рассказывал, что вокруг него всегда врачи пансиона, где он проходит лечение, и теперь он совершенно не опасен. Бросить его мне не хватило духа. Какую бы я ни испытывала ненависть за прошлое, но теперь он другой человек, и отвечать за себя не в состоянии...

В общем, помощь Ветрова в итоге нам и не понадобилась — Геннадий лишился всех должностей по причине заболевания, а все его активы внезапно перешли ко мне. Я оплатила ему лечение в хорошем медицинском центре-пансионе. Здесь о нем заботятся, хоть он того, может быть, и не заслуживает.

— Ладно, зайду, — решилась все же я и потянула на себя дверь.

Отец сидел в кресле и задумчиво смотрел в окно, перебирая в руках кубик Рубика. Странное зрелище. Впечатляет. Услышав шум, он повернул голову в нашу сторону.

— Ярик, привет, — улыбнулся он. — Ты пришел ко мне в гости?

— Да, Гена, — ответил ему Яр. — И привел твою дочь.

— У меня есть дочь? — заволновался отчим.

— Да, Гена, — кивнул Ярик. — Я тебе говорил об этом.

— Да? Не помню, — растерянно улыбнулся он. — Но это здорово! У меня есть друг, а теперь еще и дочь.

— Кого он назвал другом? — спросила я шепотом Ярослава.

— Больше двух говорят вслух! — шутливо и почти нежно рявкнул Гена.

— Меня, конечно, — тихо ответил он мне. — Да ничего такого, Ген. Прогуляемся?