Сводная не для меня

– Ник, расслабься, – подталкивает меня Снежана, – мы не кусаемся.

Выдыхаю и неуверенно подхожу к Морозову. Он ободряюще улыбается и это окончательно дает мне толчок расслабиться.

Ну не прибьют же они меня тут, в самом деле. А уйти я смогу в любой момент.

Но сейчас уходиться совсем не хочется. С ними весело и не одиноко.

Глеб заказывает столько, что я могу только удивленно моргать, когда перед нами возникают тарелки с едой.

– Ага, я много ем. Заказывай, давай, а то Бородин сейчас подтянется и все сметет.

– А, мне салат и сок.

Глеб окидывает меня странным взглядом.

– Салат? Ты серьезно?

– А что такое?

– Ника, ты прозрачная уже. Надо мясо лопать. Бери пример с дяди Глеба, – усмехаюсь, когда он гордо выгибает грудь.

– И бургер, – рискую и все же заказываю что-то посерьезнее овощей.

– Ну вот, так-то лучше.

– Тренер меня порвет на лоскутки, – бормочу я, устанавливая свой заказ.

– Если что суй булку мне в руки, я прикрою, – выгибает бровь Морозов.

Мои щеки вспыхивают, и я ловлю себя на том, что громко смеюсь.

Ужин проходит в веселой болтовне. Давно я не ощущала себя так легко и непринужденно, и не думала, что ребята так легко меня примут после того, что я устраивала, общаясь с Викой.

Парни что-то обсуждают активно жестикулируя, а я пытаюсь вникнуть в их разговор, но из-за всех событий за день у меня начинают слипаться глаза.

Встаю и быстро прощаюсь, оброняя благодарность за весело проведенное время.

И у меня в этот момент не возникает даже мысли, что они как-то начнут обсуждать меня за спиной. Почему-то верю в их искренность. Вероятно, из-за того, что позволяю себе принять мысль о том, что не все здесь лицемеры.

Мне удается не думать об Антоне и том, что все чаще я вижу его с Викой. Меня это не касается. Вот совсем никак не касается.

– Весело время провела с Морозовым? – в спину летит знакомый голос, от которого тут же по всему телу прокатывается толпа мурашек.

17.1

* * *

Делаю несколько шагов, чтобы избежать разговора с Антоном. Но меня хватают за руку и резко дергают обратно.

С трудом сохраняю равновесие. Дергаю рукой, чтобы вырваться из захвата, но запястье обжигает болью.

Шиплю и пронзаю Рязнова взглядом. Он слегка ослабляет хватку, но отпускать меня не торопится.

– Далеко собралась? – голубые глаза прищуриваются.

С трудом остаюсь спокойной хотя очень хочется дать ему подзатыльник.

– Тебя это не касается, – огрызаюсь, но каким-то образом оказываюсь тесно прижатой к напряженному телу Антона.

Глотаю вдох, все ещё не решаясь посмотреть прямо ему в глаза.

– А что это мы такие дерзкие, а, принцесска? – вкрадчивый голос, заставляет меня передернуть плечами.

Напоминаю себе, что он не имеет никакого права вести со мной себя подобным образом.

Поспешно облизывая пересохшие губы и ловлю на них взгляд Антона. За секунду его глаза из светлых окунаются в какую-то темную бездну.

Его губы искажает животный оскал, при виде которого мое сердце пускается в галоп.

– Ника, – моя рука зажата между нашими телами, и я отчетливо ощущаю, как ускоряется его пульс.

Да что говорить, у меня у самой уже перед глазами плывет от накрывших эмоций.

И как бы я мысленно не пыталась привести свои мысли в подобие порядка, они настойчиво сбиваются в непонятный комок.

Откашливаюсь.

Антон поднимает взгляд и поверх моей головы осматривает пространство за моей спиной.

– Ты играешь с огнем, – Антон продолжает усмехаться и возвращает взгляд на мое лицо, – какого черта ты там сюсюкалась с Глебом?

У меня от этого вопроса глаза лезут из орбит.

– Ты, Антон, мне кажется, что-то перепутал и вопросы задаешь не по адресу, – мне удается взять себя в руки и добавить в голос уверенности.

– А мне кажется, что по адресу как раз-таки.

– Иди и контролируй свою Вику, а меня будь добр не трогать.

Прикрываю глаза и с трудом сдерживаю злой рык. А по смешку Антона понимаю, что как раз такой реакции он и ждал от меня.

И это ещё больше меня злит.

– Не ревнуй, принцесска, – перехватывает мою прядь волос и сжимает между пальцами.

Дергаю головой, только чтобы избавиться от его внимания. Волосы натягиваются, но я не ощущаю никакой боли.

Единственное желание – это избавиться от Антона и добраться уже наконец до комнаты.

– Чтобы ревновать, нужно что-то чувствовать к человеку. И это что-то точно не должно быть безразличием.

– А ты чувствуешь безразличие? – Антон стискивает зубы так, что у него заостряются скулы.

Весь его вид кричит, что я играю с огнем и одно неверное слово, он кинется доказывать, что я вру.

Если, конечно, поймет.

Открываю рот, чтобы ответить, но позади нас раздается грохот и хохот со стороны столовой.

– О, Ника, – доносится веселый голос Глеба, – а ты что тут застряла?

Антон хмурится и стреляет глазами в сторону ребят.

Оборачиваюсь и ловлю на себе вопросительный взгляд Морозова. Выдавливаю улыбку и дергаю руку, которую все ещё удерживает Рязнов.

– Да вот, прилип тут один непонятливый, – повышаю голос настолько, чтобы мои слова услышал одноклассник.

Брови Глеба взлетают, и он переводит недовольный взгляд на Антона.

– Тебе помочь? – Глеб подходит к нам неторопливым шагом.