Сводная не для меня

– Я не знаю, смогу ли вымолить твое прощение. Слишком многое я сделала не так. Пыталась сделать из тебя какой-то идеал. Свои упущенные возможности через тебя реализовывала. А тебе это и не нужно было. Просто, – она откашливается, – постарайся хотя бы немного простить.

– Мне не хватало тебя все это время, – у самой на глаза выступают слезы, – так не хватало.

– Прости меня. Если ты позволишь, то я постараюсь все изменить в наших отношениях. Сделаю все, что в моих силах.

В поле зрения появляются ступни мамы, а через секунду она уже сидит на коленях передо мной и стискивает мои ладони.

– Ты самое дорогое, что у меня есть, Ник. Хоть в последнее время это выглядело очень сомнительно. Но все, что я делала, я делала для твоего блага. Давай хотя бы попробуем наладить упущенное?

Смотрю в такое родное лицо и не знаю, что ответить.

Какой ответ тут будет правильным? И не разрушит ли этот ответ меня?

– Я тебя очень прошу, хотя бы подумай? – шепот мамы прокатывается по напряженным нервам.

Прекрасно понимаю, что от моего ответа зависит наше будущее.

Глава 32

Антон

Кажется, принцесса подумала, что я её кинул и полетел по своим делам. Но я же понимаю, что нам нужно все прояснить с матерями.

А если она будет поблизости, то я не смогу сконцентрироваться на разговоре с мамой и буду настроен на волну с Никой.

Надо будет как-нибудь потом задобрить мою надутую принцессу. А то сразу плечики поникли, губки надулись. Прям вся такая обижулька. Если бы не родители рядом с ней затискал бы. Целовал бы до тех пор, пока она не растаяла и не начала смеяться.

Обожаю её смех. И улыбку.

Да всю её обожаю, что уж теперь скрывать и юлить.

Подкатываю к гостинице. Внутри что-то непонятное. Волнение и растерянность.

Впервые у нас с мамой такая напряженность в отношениях, и я понятия не имею, как её преодолеть.

Игнорирую лифт. Хочу ещё немного растянуть время и привести мысли хотя бы в видимость порядка.

Сверяюсь с телефоном. Её номер.

Выдыхаю и не раздумывая больше и секунды стучу.

Дверь распахивается, как будто мама ждет меня не первый час. Отступает, пропуская меня в номер.

Пробегаюсь глазами по скромной обстановке. Не лакшери, все сдержанно. Все в стиле мамы. Она никогда не любила излишнюю роскошь.

– Привет, сынок.

– Привет. Как ты? – прохожу мимо и по привычке чмокаю маму в щеку, которая тут же краснеет.

– Нормально. Как твоя Ника? Вы уже были у врача? Что он сказал?

Закидывает меня вопросами. Нервничает. Вижу это по стиснутым пальцам и напряженной фигуре.

Но мне приятно, что она в первую очередь спрашивает про Нику.

– Да, были. Нике уже намного лучше, они поехали со Светой и отцом домой, а я вот к тебе. Как и обещал.

– Хорошо. Я рада, что её здоровье приходит в норму. Садись, – кивает на диван, – что-нибудь будешь? Можно заказ сделать.

– Не парься, мам. Я в школе поел.

Кивает. Усаживается напротив и складывает руки на коленках. Как школьница, которую к директору вызвали.

Но тут вроде как я младше.

– Как тебе школа?

Дергаю плечом. Ерошу челку.

– Поначалу я офигел от такого количества богатеньких деток, а сейчас даже втянулся.

Мама хмыкает.

– Ты тоже сын министра, – моя веселость вылетает в приоткрытое окно.

Сколько ни шути и не оттягивай, а разговор все равно предстоит нелегкий.

– Мам, почему ты тогда все решила за меня? Почему ограждала от отца?

Мама закусывает губу. Отводит глаза.

Нелегко, понимаю. Но за поступки рано или поздно приходится отвечать.

– Это все сложно, Антош, – тяжелый вздох, прикрывает глаза, – тогда был удар для меня. Отец в один прекрасный день решил, что он созрел для политики и поставил меня перед фактом, что мы едем покорять столицу.

Слушаю внимательно. Боюсь дышать. Я никогда не рисковал заводить речь про них. Про их развод. Мама просто сказала, что отец ушел и все. Мне хватило. Я сделал тогда свои выводы и не пытался вникнуть в тонкости.

А сейчас каждое её слово – важно.

– У меня тогда была учеба, заказы, мама болела. Бабушка твоя. Я просто не была готова к таким резким переменам.

– И что?

– Попыталась объяснить Роме, что сейчас не лучшее время. Он сказал, что его годами там не будут ждать. Максимум неделя. Мы решили, что он поедет один. Просто хотя бы разузнать, что там и как.

Мама замолкает. Откашливается.

– Мы созванивались. У него там все получалось. Точнее тут, а я была там. С тобой. А потом…

Вздох, после которого я понимаю, что впереди самая сложная часть рассказа.

– Потом звонки стали реже. Мы отдалились друг от друга. Отец уже не говорил каждый раз, чтоб я приезжала. В общем, расстояние нас сломало, и мы решили разойтись. Отец просил, чтоб я давала ему общаться с тобой. Хотел тебе сам все объяснить и рассказать причины своего отъезда и нашего развода. Но я испугалась.

– Чего, мам?

Мама усмехается. И в этой усмешке столько боли, что кажется, я сам начинаю её чувствовать.

– Потерять тебя. Остаться одна. Я не пережила бы ещё и потерю тебя.

– Ты любила отца, когда вы развелись?

Почему-то мне важен ответ на этот вопрос.