Сводная сестра бандита (СИ)

— Скажи, Оля, а сколько мама успела перепечатать последней книги и видели ли рукопись посторонние?

— Кажется… — я мысленно считаю листы, — примерно треть тетради.

— Значит, не успела… — вздыхает мужчина. — У кого сейчас рукопись?

— В издательстве. У редактора… — я отвечаю робко, понимая, что сделала что-то не то. — А что с последней книгой не так?

— Я хотел порадовать твою маму. Так, безделушка. — Старший Грозный склоняет голову в бок. — Примерно на середине истории написано небольшое отступление, в формате квеста. С первого взгляда не заметишь…

— Короче, отец! — В нетерпении рычит Иван.

— Там указано место, где твою маму ждал бы подарок. Просто так она ничего бы не взяла, а играть любила. Это колье. В рукописи написано куда прийти и что сказать…

— Ну охренеть! — Взрывает младшего Грозного. — Ты хоть понимаешь, что из-за этой ерунды, если бы Оля была дома, ее могли убить?

Иван подхватывается на ноги и начинает мерить шагами комнату. Я сижу, чувствуя, что сейчас упаду в обморок. Перед глазами начинают мельтешить белые мушки…

— А маму? — Спрашиваю срывающимся голосом. — Она сама…? — Слова застревают в горле.

— Да, мы проверили… — Сильные руки Ивана сжимают мои плечи. Я ложусь пульсирующим виском на холодную пряжку мужского ремня. И мне почти спокойно, почти хорошо…

— Иван, старый ломбард на Береговой. Отправь людей.

— Конечно… То есть, — младший Грозный снова повышает голос, — кто-то забрал ювелирку и решил, что в остальных тоже сможет что-то найти?

— Вероятно…. — Разводит руками отец Ивана. — И теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему я велел найти Ольге мужа. Находясь рядом с нами открыто, она всегда будет под ударом.

— Какого мужа? — Липкая паника бежит по позвоночнику. Мужчины говорят обо мне так, словно меня рядом нет.

— У Алима сын приехал на каникулы. Через месяц уедет снова в Лондон.

— Чей сын? — Мямлю теряя нить их логики.

Грозные, впившись в друг друга взглядами, игнорируют мои реплики.

— Ты серьезно? Оля — православная. Это, как минимум! — Я слышу звенящее напряжение и несогласие в голосе Ивана, но открыто он не саботирует.

— Не думаю, что это станет проблемой. Руслан уже практически пять лет не живет в России. Я организую встречу. — Кивает старший Грозный.

— Время! — Резкий стук в дверь заставляет меня вздрогнуть.

— По ломбарду отчитаешься. Как найдёшь виновного, решим вместе, что с ним делать. Девочку береги.

— Извините… — шепчу, потому что голос не звучит.

— Я понял. Пойдём, — Иван дёргает меня под руки вверх, а мне кажется, что я смотрю на происходящее со стороны, как во сне.

Это такое странное чувство, когда вроде сон твой, а герои перестают слушаться, и ты хочешь резко проснуться, а не можешь, пока уровень паники не дойдёт до критичной отметки.

Свежий воздух врывается в легкие и облает холодным порывом мокрую спину.

— Оля, — Иван, видя, как меня трясёт, накидывает мне на плечи куртку, — ты не паникуй. Все под контролем.

Под чьим контролем? Я медленно моргаю, глядя на тлеющую сигарету в его пальцах. Не видела раньше, чтобы он курил.

Я, с трудом переставляя ноги, дохожу до машины, сажусь на сиденье и ложусь щекой на запотевшее стекло.

Что я имею? Гудящая голова соображает с трудом и предлагает мне только один вариант — тихонечко открыть сейчас дверь и бежать. Но сил нет. И все равно далеко не убежишь. А вещи? А учеба?

Неужели, Тимофей Эльдарович мог опуститься так низко, чтобы выкрасть чужое? Он, конечно, завидовал маме, но я не припомню открытых конфликтов. Все строго по работе.

Я никак не реагирую, когда Иван садится за руль, и машина трогается с места.

— У тебя, наверно, вопросы есть? — Иван нарушает тишину первым.

— Можно я посплю? — Поднимаю на него глаза, чувствуя, как давление долбит в затылок. — Голова болит…

— Конечно… — отзывается немного растеряно.

Я сворачиваюсь в комочек в углу машины и вожу пальцем по гладкой, лакированной панели на двери, пока перегруженная психика окончательно не погружает сознание в спасительный сон.

Глава 26. Виновник торжества

Иван

Найти виновного и наказать — есть в этом своя романтика. В методах решения проблем я похож на отца. Жесток, но справедлив. Мне доставляет удовольствие именно сам процесс, а не карающий результат.

Но когда какая-то канцелярская мышь решает, что может наживаться на маленькой девочке… Забрало падает.

— В спальне, — рыдает Айвасов, сидя на полу в луже холодной воды, — в правом ящике заберите. Только ошейник успел найти! Остальное — даже прочитать не успел.

— Тимофей Эльдарович, — качаю я головой и присаживаюсь перед ним на стул. — Ты же понимаешь, что не наказать я тебя не могу.

Мои парни куражатся и осторожно, раз в пять минут разбивают о паркет фарфоровую статуэтку, тарелку или вазу.

От очередного звона осколков директор издательства начинает тихонько подвывать и закрывает руками уши.

— Жена с дочкой скоро приедут с дачи, — едва шевелит губами, — их не трогайте…

— Как же не трогать, — я ухмыляюсь, — ты же моих тронул. Не побрезговал.

На пол с камина летят разом все фото рамки.