Сводная сестра мажора (СИ)

Я ухожу, успев поймать хмурый взгляд Зацепина, но сейчас мне на него откровенно плевать. Забрав документы, возвращаюсь в хостел, пытаясь дозвониться до Славы. Он по-прежнему недоступен, блог не обновлял с вечеринки, что для меня лично нонсенс, казалось, что бы ни происходило, Яров всегда найдет время сделать сториз.

Что, если с ним что-то случилось? Вдруг он попал в аварию, ведь он сел за руль после текилы. От этой мысли становится дурно, я начинаю маниакально обзванивать больницы, что занимает у меня несколько часов. Но Слава никуда не поступал.

Я снова и снова прокручиваю в голове случившееся. Ссора с Леной, наш разговор со Славой, видео, родители, предложение уехать и мой отказ. Я сама его оттолкнула, сама выразила недоверие к его чувствам, отказалась от него, когда звал с собой. На что теперь рассчитывать?

Я виновата. Я должна была не слушать того, что говорят вокруг, а следовать за сердцем. А я сомневалась, как всегда сомневалась, боялась поверить в лучшее, боялась будущей боли от расставания. А теперь он уехал, а я… Что мне делать?

Как он мог меня бросить? Оставить одну со своим отцом и моей мамой, зная, что они будут давить, что уничтожат меня… Он ведь понимал, что я не справлюсь одна, без него. И все равно сбежал. Разве это не лучший ответ?

Я вяло просматриваю билеты на поезд. В Казань можно уехать и сегодня в то же время. Места еще есть. Пальцы не слушаются, когда я начинаю вбивать свои данные. Но что мне делать? Остаться в Москве, устроиться на работу? Куда меня возьмут без опыта и без образования? И что делать с институтом? Останусь здесь, считай, я нигде, из казанского меня отчислят за непосещаемость.

А если Слава объявится через неделю, поиздержавшись, и на этом все кончится? Если я напридумывала о его чувствах, если слишком серьезно относилась к тому, что между нами?

Я нажимаю кнопку оплатить уже через пелену слез. Я не знаю, что мне делать, просто не знаю. Я потерялась. Может, и лучше вернуться в Казань? Пройдет время и все расставит по своим местам?

Глава 27

Слава

Я с трудом открываю глаза. Комната тонет в полутьме из-за задернутых штор. Солнечный свет пробивается на пол через тонкую полоску зазора. Значит, сейчас день. Понедельник.

С трудом сажусь, башка раскалывается, во рту Сахара. Нельзя столько бухать, наверное, хотя кому какое дело. Больно ударившись пальцем о валяющуюся на полу пустую бутылку, я иду в душ, а потом сожрать что-нибудь из закупленного в субботу. Оказывается, остались только чипсы, и я варю кофе, пялясь невидящим взглядом в стойку.

Я собирался сегодня очухаться и поехать в универ, но не очухался. Без будильника на мобиле встать нереально. Сейчас уже и смысла нет выдвигаться, да и не соображаю я ничего.

Как там Регина, интересно? Очередной укол в сердце, от которого в груди тянет. Она не захотела уезжать. Захотела остаться с предками и что-то там решать. Как будто неясно, что с ними решать нечего, они из категории тех людей, что привыкли решать за других.

Да просто струсила она, предпочла поверить своей идиотской подружке, а не мне. Привычно спряталась в скорлупу, не желая что-то решать. Не надо было ей потакать, молчать о нас. Лучше бы сразу разрулить ситуацию, но она так настаивала, так тряслась об этом… Я уступил.

Я и сам не понимал, что между нами происходит. Просто нутром ощущал, что это не просто секс, нечто большое, и от этого понимания нехило так потряхивало. И я тоже сомневался во всем: в себе, в ней, в нас. Реальность вокруг снова рушилась, как тогда, когда предки решили развестись.

Я перестал узнавать себя. Мне просто ничего не нужно, кроме нее. Видеть ее улыбку, счастливое лицо, помогать двигаться вперед, убирая нелепые страхи и комплексы, которыми Регина напичкана под завязку, и видеть, как она как будто расправляет крылья с каждым днем, позволяя себе быть лучшей версией себя.

- Ты, блядь, что творишь! - врезаются в сознание слова отца, которые он сказал, когда мы остались наедине. - Я же говорил тебе, прими ситуацию, а ты вместо этого гнешь свою линию? Спишь с дочерью Алсу, чтобы таким образом всех рассорить?

Я сжимаю губы в тонкую полоску, в висках стучит, выпитое в клубе тормозит здравый смысл.

- Не надо считать, что мир крутится вокруг тебя, - отрезаю ему.

- Тогда объясни, какого хрена ты уложил ее в постель? Тебе девок мало?

- Она не такая… Я… Я люблю ее.

Если я лично сам ошарашен тем, что произнес, то отец не впечатлен от слова совсем. Только скептически хмыкает, вздергивая брови.

- Любишь? Слав, глупостей не говори. Вы знакомы всего два месяца, какая любовь?

- Вот такая, пап. Вот такая любовь. Хотя кому я об этом рассказываю? Человеку, прожившему в браке больше тридцати лет? Действительно, пап, какая любовь?

- Замолчи, Слав, сам себе делаешь хуже.

Я только смеюсь.

- Хуже? Хуже уже не будет, отец. Вы с мамой сломали все, что у нас было, а я доломал, когда наивно решил, что смогу исправить. Оттолкнул маму, которая ради меня на все готова, и остался с бездушным отцом, которому всегда было плевать на своих детей.