Сводные братья (СИ)

- Откуда ты знаешь, что у него ко мне что-то есть? - подперев подбородок кулаком, поинтересовался я.

- А ты видел, как он на тебя смотрел? - усмехнулся шатен. - Так что?

- Вообще-то, у меня сова сдохшая дома.

- Тем более! Поминки устроим, - хлопнув меня по плечу, засмеялся друг.

Спорить с Ли я больше не стал. От разговора с ним стало легче, а все, что казалось только полчаса назад катастрофой, оказалось пустяком. Правильно сказал герр Кённинг: «В мире все просто, это люди все усложняют». Осталось только дождаться вечера. Домой я решил без результатов не возвращаться. Хотя где-то в глубине души хотелось оказаться в нашей комнате и посмотреть, чем занят Майкл, узнать, думает ли он о том, что случилось в камере. Ну, конечно, думает! Я ведь отвернулся от него, испугался, хоть и хотел почувствовать его губы на своих. Я не знаю, что со мною творится, не знаю, что творит со мной этот парень, но во мне происходит настоящая борьба из чувств, отрицаний, желаний и принципов.

Я веду войну с самим собой.

И только вечером станет ясно, что победило: старые принципы или новые чувства.

========== Глава 16 ==========

Pov Michael

За окном снова льет дождь, целый день над городом стояли тучи, будто природа чувствовала моё настроение. Алекс домой так и не приехал, хотя на часах уже давно одиннадцать ночи. Наверняка, ему просто-напросто не хочется возвращаться сюда, ведь тогда придётся встретиться со мной. А я в его глазах теперь извращенец, который лез к нему. Чёрт возьми, нет ничего хуже, когда ты любишь человека, который никогда не ответит тем же. Да, мать вашу, я люблю его! Влюбился как малолетка ещё тогда, когда он словно вихрь влетел в мою жизнь, переступив порог гостиной. Но от тех слов стало до боли обидно! Я не заслуживаю его ненависти по отношению к себе. Зачем я вообще полез к нему? Идиот! Нет, а почему он смотрел на меня как на восьмое чудо света? Сегодня в этой сраной камере мне было хорошо, как никогда в жизни. Сидеть в его тёплых объятиях, чувствовать размеренное дыхание и биение сердца, что отбрасывает кровь. Я бы всё отдал, чтобы ещё раз пережить те ощущения, ещё раз оказаться с ним в такой близости. Скорее всего, после этой нелепости наши отношения, наоборот, полетят ко всем чертям. Алекс уговорит отца отпустить его, улетит в Лос-Анджелес и забудет меня как страшный сон.

Если от этого он станет счастливее, то мне остаётся лишь пожелать удачи. Странная штука любовь… Мы готовы отпустить любимых, если им будет лучше без нас. Да, знаю, что вы думаете! Но для себя я уже все решил, я понял, что вот она - любовь, сидя в вонючей камере, которая стала для меня лучшим местом в мире.

Посмотрев на подоконник, где стояла клетка с совой, я улыбнулся этому существу. Представьте, птица-то не умерла, когда Алекс долбанул её об стенку. Похоже у пернатых тоже бывает клиническая смерть… Так вот, когда я пришёл, мама тут же завелась, начиная пречитать на нас «бессердечных нелюдей, закрывших Джину в кладовке». Это я такой умный спрятал трупачок в кладовке за обогревателем. Гений, ничего не скажешь. В общем, мама так увлеклась своей триадой, что не заметила, что я не из комнаты вышел, а из входной двери зашёл. Хотя мне это лишь на руку.

Сова же смотрела на меня огроменными глазищами и то ли от тоски в душе, то ли так было на самом деле, но я заметил грусть в глазах напротив. Наверное, оказавшись запертым в клетке, я бы тоже грустил. Это как сидеть в тюрьме ни за что. Столько ещё не попробовал, столько мест и стран ещё не покорило сердце, а приходится смотреть в голубое небо через железные прутья. Так и с птицами, что мы держим в клетках лишь потому, что нам этого вдруг захотелось. Птица на то и птица, чтобы быть свободной, крылья птице на то и даны, чтобы парить над этим миром. По-моему, птица в клетке всё равно, что человек в инвалидном кресле - хочется побегать по зелёной траве, ощутив её босыми ногами, но не можешь. Ты должен сидеть - это твоя участь.

Внутри все сжалось, сердце будто цепями сковали, дышать стало трудно, а в носу защипало от подступивших на глаза слёз. Или от жалости к этой чеконутой сове, или от безысходности и жалости к себе, но мне вдруг захотелось заплакать, что я и сделал, позволяя горячим слезам размазывать тушь с подводкой по щекам. От увиденного Джина склонила голову вбок, на что я улыбнулся сквозь слёзы и, как бы это глупо не звучало, решил поговорить с ней.