Сводные. Дерзкие игры (СИ)

— Иди ты… — он поднимается с корточек. — Мне нужно немного успокоиться, — он с ухмылкой смотрит на свидетельство своего возбуждения.

Тоже опускаю туда глаза и… Быстро направляюсь в душ!

*

Дорога убегает вверх всё круче. Идти становится всё тяжелее. Но мама с папой словно не замечают этого. Вместе со своими друзьями они прут вверх, как маленькие танки.

— Можно я здесь умру? — стону в воздух, не обращаясь конкретно ни к кому.

Родители, обернувшись на миг, улыбаются, а Рус приближается сзади почти вплотную.

— Давай я поднесу твою попку… — его рука скользит по моим ягодицам.

— Только попку?

— Не только… — смеется, глядя на шагающее впереди старшее поколение. Брат предельно осторожен. Понимает, что родители не одобрят нашу связь, если узнают.

— Поднеси меня всю… — снова стону. Но, честно, не могу идти дальше. Выдохлась совершенно. Где те чудесные виды, ради которых мы премся на самую вершину горы? Уже не хочется никаких красот. Хочется на ручки… К Русу.

— Всю? — озорные огоньки мечутся в его глазах. Поворачивается ко мне спиной. — Запрыгивай!

— Шутишь??? Мы вообще то в гору идем, а не обратно.

— Не боись, малая, — смеется. — Запрыгивай!!!

Заливаюсь громким смехом и, обняв Руслана за шею, закидываю ноги на его талию.

— Юля… — тут же вспыхивает мама, увидев происходящее. — С ума сошла???

Наверное, сошла… Внутри меня полыхает пожар. Боюсь лишь одного: чтобы родители не прочитали обо всех чувствах к брату по моим глазам, по моему поведению.

— Тише, Алла… Это я сам предложил. Нужно же помогать маленьким девочкам!

— Помогать — да!!! Но не садить их себе на плечи… Привыкнуть могут, — поддевает его мама.

— Юляшке можно, — присоединяется к смеху папа. — Она не успеет привыкнуть. Рус быстрее уедет, чем сформируется привычка.

После этих слов моё хорошее настроение растворяется словно дымка. Папа прав… Борзов скоро уедет! Нечего строить в голове непонятные воздушные замки!

Спрыгиваю со спины Руслана и без слов устремляюсь вперед. Негодование придает сил. Брат не догоняет. Наверняка, понял, почему я так резко изменила своё поведение.

Конечно, он не давал мне каких-то обещаний… И я знаю, что он уедет… Но, когда ты стараешься не думать об этом… А потом кто-то резко окунает тебя в эту реальность…

Блин… Лисовская… Может, вообще всё это зря??? Не нужно было, может, вчера допускать случившееся???

Хотя что же теперь убиваться… Назад не отмотаешь. Да и тело не хочет забывать, как ночью было хорошо. При одной только мысли об этом по коже словно мороз бежит…

Еще… Еще…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 25.

Вот мы и дома.

Усталость после долгой утомительной поездки дает о себе знать. Ухожу в свою комнату и устраиваюсь на кровати. Голову кружит не только физическая усталость, но и понимание того, что у нас с Русланом остался, грубо говоря, один день. Один день… Завтра… А уже послезавтра утром у него самолет.

Не мигая, смотрю на стену, пытаюсь разобраться в том, что чувствую. Хочется плакать… Руслан уедет, а я уже не представляю себя без него. За это время, что мы были вместе, особенно на отдыхе, я неимоверно привязалась к нему. Как и он ко мне. Я уверена. Это чувствовалось в каждом его тихом слове, предназначенном только для меня, в каждом нежном прикосновении, в каждом взгляде.

— Юль, — дверь открывается и предмет моих размышлений оказывается рядом. Вместе с братом в комнату вбегает Арчи — тоже бедняга соскучился по всем нам, будучи больше недели у друзей родителей.

— М-м? — смотрю на Борзова, одновременно прижимая к себе своего питомца. Если бы я могла так открыто проявлять свои чувства и к Руслану… Могла в любой момент обнять, поцеловать его. Но это только мечты. Сбыться которым, судя по всему, не суждено.

— Ты плачешь? — брат присаживается рядом, аккуратно вытирает одинокую слезу, которая успела незаметно скатиться из уголка глаза.

Молчу. Да, я плачу. Разве в этом есть что-то удивительное? Или что мне делать? Может, смеяться?

— А тебе разве безразлично то, что послезавтра мы расстанемся? — на отдыхе я старалась по мере возможности не поднимать эту болезненную тему, но теперь откладывать разговор нельзя. Нужно четко расставить все точки над «и».

— Нет, конечно, — он опускает голову, тяжело вздыхает. Потом трет пальцами переносицу. — Небезразлично. Как ты можешь так говорить…

— Иногда думаю о том, что лучше бы этого всего не было… — злюсь от его дальнейшего молчания. Я как будто надеюсь на какое-то чудесное решение, которое предложит Руслан, а он ничего не предлагает. Не оправдывает моих надежд.

Только ведь такого решения и не существует на самом деле. Или…

Признаться родителям в своих чувствах? Я, наверное, схожу с ума, но иногда допускаю в мыслях подобное. Вот только допускает ли это для себя Борзов??? Готов ли он на такой серьезный и ответственный шаг? Или такое ему даже в голову не приходило?

Пришло время, чтобы выяснить это.

— Не говори так… — он берет меня за руку, гладит центр ладони.

Но меня это касание лишь раздражает.