Сводные. Любовь вопреки

— Мы со Славой завтра улетаем в Ниццу! — радостно объявила мама, сияя, как новогодняя гирлянда. — Вы с Ником останетесь вдвоем. Справитесь без нас? 

— Мам, ну что за вопросы, — пробурчала я. — Вы ведь уже все равно взяли билеты. Так какой смысл теперь спрашивать? Лично я не пропаду, пока в холодильнике будет появляться еда, а в ванной — чистые полотенца. 

— Об этом позаботится Инна Петровна, — заверила мама. — Она у нас золото!

«У нас»? Да, мам. Ты, похоже, уже всерьез тут обживаешься. А я-то рассчитывала, что ваши отношения со старшим-Яворским долго не протянут… И что мы вернемся в нашу старую жизнь, где не будет ни дурацкого экономического университета, ни дурацкого Ника.

— Сколько вас не будет? — молчавший до этого Ник вдруг подал голос.

— Ой, прости, я не сказала? — спохватилась мама. — Две недели.

Ник длинно присвистнул:

— Вы точно с моим отцом летите? Он никогда не отдыхал больше пяти дней подряд. Чтобы он бросил на две недели бизнес… не знаю, что должно было случиться. 

Мама с гордостью улыбнулась:

— Я просто сказала Славе, что ему нужен нормальный отпуск! И что я никогда не была во Франции! А билеты он уже сам купил. 

— Охереть, — пробормотал себе под нос Ник. Но так тихо, что его услышала только я. 

Он отставил в сторону тарелку с залитыми молоком мюсли и молча вышел из кухни. Но на самом пороге вдруг обернулся:

— Мне к первой паре, — небрежно бросил Ник в мою сторону. — Поедешь со мной?

— Нет! — выпалила я быстрее, чем успела подумать. — С тобой — не поеду!

— Опоздаешь.  

— Ну и пусть! 

— Окей, — он пожал плечами и ушел.

А мама, с удивлением наблюдавшая наш разговор, осторожно спросила у меня:

— Доча, что случилось? Мне казалось, ты хорошо относишься к Никите.

— Тебе показалось, — мрачно ответила я, с остервенением запуская ложку в кашу. — Терпеть его не могу. Самовольная скотина.

— Алиса! — мама очень недовольно на меня посмотрела. — Следи за языком! Тебя никто не заставляет дружить со Славиным сыном, но постарайся хотя бы не грубить ему. Ради меня, ладно?

— Ладно, — неохотно ответила я. 

— Ох, если бы я знала, что вы плохо ладите, я бы не стала уезжать так надолго, — вздохнула мама. 

— Да все нормально будет, не переживай, — неубедительно соврала я. — Отдохни там! Две недели ведь это не так мно… Стоп. Мам! Две недели?! То есть на мой день рождения тебя не будет?!

Мама смутилась. 

— Там позже никак не получается, — виновато сказала она. — У Славы деловые партнеры прилетят из Америки в конце сентября. А если в октябре лететь, то в Ницце уже не будет так тепло. Прости, малыш. Я тебе привезу из Франции много подарков! Духи, красивые шарфики и вкусное вино! Хочешь?

— Нет, — буркнула я, чувствуя себя до невозможности несчастной. — Камеру мне лучше купи. Или попроси у Вячеслава Сергеевича машину старую для меня. Чтобы в универ ездить. 

— Камеру купим, — пообещала мама. — Вот вернусь, сразу сходим с тобой в магазин и выберешь! И про машину узнаю. 

— Ладно, спасибо, — я отставила в сторону свою тарелку, посмотрела на тарелку Ника, вздохнула и отнесла обе в посудомойку. — Завтра улетаете, да?

— Да, завтра в ночь.

— Проведешь со мной сегодня вечер, ладно? — тихо попросила я.

— Конечно, малыш.

Мама пылко обняла меня, а я прижалась к ее груди как маленькая, очень стараясь не плакать. Мы всегда были с ней вдвоем. Она заменяла мне всю семью и всех друзей, потому что заводить друзей, когда ты все время переезжаешь — невозможно. Только знакомых и приятелей, но это ведь не то же самое.

Поэтому именно маме я рассказывала все свои секреты, именно с ней делилась всем, чем обычно делятся с подружками. Но это было раньше, а сейчас, обнимая маму, я очень четко ощутила, как мы с ней отдаляемся друг от друга. 

У мамы здесь началась совсем другая жизнь, она все время проводит с Вячеславом Сергеевичем, а я… А у меня впервые в жизни появился секрет, который я не осмелюсь ей рассказать. 

В субботу я встала довольно рано, быстро позавтракала и сбежала в сад. Очень хотелось поймать этот теплый осенний свет и сделать хотя бы несколько удачных кадров, несмотря на ограниченные возможности камеры в моем телефоне.

Я так была увлечена попыткой поймать момент, когда луч солнца вызолотит бок красного яблока, висящего на ветке, что даже не заметила Ника, который бесшумно подошел сзади. 

— Красиво получается, — негромко сказал он.

Я вздрогнула и чуть не выронила телефон из рук. 

— Ты что-то хотел? — враждебно спросила я, оборачиваясь. И тут же забыла про яблоко, которое уже полчаса пыталась снять, потому что до дрожи в пальцах захотелось все бросить и фотографировать Ника. Вот такого: в красно-белом бомбере, небрежно накинутом поверх футболки, с взъерошенными светлыми волосами, внимательным взглядом серых глаз и с зажатой в длинных пальцах сигаретой. 

— Хотел, — спокойно сказал он. И протянул мне небольшую коробочку. — Держи. Не урони только.

Я машинально приняла довольно увесистый презент и только через пару секунд сообразила, что я вообще такое держу в руках.

— Это… это что, Фиджи?! — пролепетала я. 

— Ага.

— Откуда?!

— Это тебе, — лаконично пояснил Ник.