Сводные. На острие боли

На следующее утро после того воскресного недоразумения с моей матерью в главной роли я прихожу на работу и узнаю, что Влад перевел меня в другой отдел на этаж ниже. Мне остается только скрещивать пальцы на удачу в лифте, потому что я хочу хотя бы просто его увидеть.

Только ничего не выходит.

Яна еще подливает масла в огонь — она отправляет мне ссылку на страничку Златы, я просматриваю последние фотографии девушки и натыкаюсь на сплетенные руки, мужские и женские. У Влада точно такой же треугольник родинок на предплечье.

Мне плохо.

Мне больно.

Я чувствую себя грязной и использованной. Для Влада наша ночь была ничего не значащим развлечением, а я учусь засыпать не на мокрой от слез подушке.

Две недели пролетают как под гипнозом.

Я словно здесь и не здесь одновременно. Хожу на учебу на автомате, ем что-то на автомате, чтобы не начать валиться с ног, прикладываю пропуск на работе к турникету тоже на автомате, отмахиваясь от всех вопросов из разряда «что случилось?» и «почему ты такая грустная?».

Я слежу за аккаунтом Златы, и последней каплей становится выложенная ей фотография с кусочком белого свадебного платья.

На следующий день я подтверждаю свое участие в программе по обмену и начинаю собирать документы.

Не говорю ничего маме, мы с ней вообще в последнее время не особо ладим. Она радовалась, когда Влад съехал, и говорила о нем какие-то совершенно ужасные вещи, которые я не хотела слышать.

Мы поругались, она назвала меня предательницей и сказала, что я не умею ничего ценить. Мне было обидно это слышать.

— А ты не хочешь ничего нам рассказать? — Федор Николаевич входит в комнату, когда я сижу на кровати в кипе бумаг и пытаюсь правильно рассортировать все эти справки, копии и оригиналы.

Что-то в его взгляде подсказывает — он уже знает.

— Вы позвонили в университет, да? — собираю бумаги в папку, освободив отчиму — до сих пор сложно к этому привыкнуть — место рядом с собой.

— Каюсь, виновен. Я хотел понять, что с тобой происходит в последнее время. Думал, может, с учебой какие-то проблемы: экзамен завалила или еще что. А ты у нас, оказывается, к поездке готовишься. Почему не сказала? — он улыбается и помогает мне с документами.

— Не знаю… — теряюсь, разглядываю какую-то подпись. — Вдруг не получится, а я уже всем рассказала? Неудобно получится.

— Зря ты в себя не веришь, девочка. Лучше скажи мне, тебе помощь нужна какая-нибудь? Ты обращайся, не стесняйся. Я тебе всегда помогу.

А у меня почему-то опять глаза на мокром месте.

Чужой, по сути, мне человек желает мне добра, в то время как мама уже который день не разговаривает со мной и ждет извинений.

— Спасибо. Только мне пока не нужно ничего, билеты нам оплачивают, проживание тоже. Нам показывали фотографии общежития, я такие только в фильмах видела.

— Лиле за ужином расскажем, хорошо? Не стоит от нее скрывать. Я уверен, что она будет рада за тебя.

Федор Николаевич проверяет мои документы, чтобы точно убедиться — я все правильно собрала. Рассказывает забавные истории о своей студенческой молодости, заставляя меня искренне улыбаться и даже смеяться.

— А как там… Как там Влад? — я тут же прикусываю язык, пожалев о том, что ляпнула.

— Ох, девочка… Значит, не показалось мне. Запудрил тебе мозги мой оболтус, да? — Федор Николаевич качает головой и продолжает. — Ты это выбрось из головы. Он женится через две недели, они со Златой с детства знают друг друга. Не вмешивайся, девочка, не бери грех на душу. Дело молодое, перегорит, только подождать надо. А у них семья почти. Знаешь, как я внуков жду?

— Да я же не думала ни о чем таком…

— Вот и правильно. Об образовании думай, тебе сейчас это важнее.

Я думаю об учебе, когда отдаю пакет документов в деканат.

Думаю о ней, когда собираю чемоданы и в очередной раз ругаюсь с мамой, потому что она считает мою программу пустой тратой времени.

Пытаюсь думать о своем будущем, когда Яна шутит о горячих французах и говорит, что хочет летом выбраться ко мне.

И только в самолете, глядя в иллюминатор, я думаю о том, что Влад в эту самую минуту отрезает кусок от свадебного торта для своей теперь уже жены.

Мне даже просто дышать невыносимо больно.

30. Марта

— Я тебя отмазала сегодня, но на меня та-а-ак посмотрели. В общем, извини, но дальше сама. Не хочу, чтобы меня запомнили.

Мы с Ритой делим одну комнату, сегодня утром мне было очень плохо, так что я попросила ее предупредить нашего куратора на курсах о моем недомогании.

Ближе к обеду меня отпустило, я даже умудрилась съесть какой-то злаковый батончик — единственная вещь, при виде которой меня не тошнило.

— Это обычное отравление. Не стоило мне вчера брать молочный коктейль к острым крылышкам. Отлежусь сегодня, всего один день пропуска, — фотографирую ее тетрадь, чтобы вечером переписать материал. Надеюсь, через пару часов я уже полностью приду в себя.

— А ты уверена, что это отравление? Тебя который день мутит, лицо какое-то бледное постоянно.

— На что ты намекаешь? — застываю с телефоном в руках, перевожу взгляд на Риту. Она как-то двусмысленно играет бровями и подмигивает мне.