Сводные. На острие боли

Она опять поучает меня. Бессмысленно объяснять, что грант дал бы мне возможность до четвертого курса получать хорошие деньги за свою научную работу и больше ничего для этого не делать.

Я хотела попробовать себя.

— Я уже ищу варианты, — оправдываюсь и нервно тереблю рукава кофты.

— Ты должна приучаться к ответственности.

— Хорошо, мам. Во вторник у меня первое собеседование.

Будет очень здорово, если мою кандидатуру все же одобрят на должность помощника секретаря в крупной юридической фирме, потому что это отличная возможность посмотреть на всю эту кухню изнутри и заработать себе рабочий стаж, чтобы сразу после университета забраться куда-нибудь повыше простого «принеси, подай, сделай кофе».

Машина тормозит возле двухэтажного коттеджа, мы с мамой выбираемся на улицу, и она нажимает на звонок, расположенный возле тяжелой на вид двери.

Что мы здесь делаем?

Нам открывает статный седоволосый мужчина примерно одного с моей мамой роста. У него мягкие черты лица, сеточка возрастных глубоких морщин на лице и невероятно добрые влюбленные глаза.

Погодите-ка…

— Марта, познакомься с Федором Николаевичем. Я давно хотела представить тебя мужчине, который покорил мое сердце…

Остальные слова мамы летят мимо ушей, потому что из-за спины ее мужчины появляется мое ночное безумие.

Влад пронзает меня удивленным взглядом и почему-то хмурит брови, когда я абсолютно искренне улыбаюсь ему.

7. Марта

— Лилечка, ну зачем так официально? Твоя дочь может называть меня просто Федей. Николаевич пусть остается на работе, — мужчина улыбается и протягивает мне ладонь, в которую я вкладываю свою.

Черт, я не ожидала, что он примется ее целовать.

— Я так рада, что мне не нужно больше скрывать тебя, Федь. Милая, — мама обращается персонально ко мне. — Доченька, ты рада за меня? Мы с Федей познакомились три месяца назад. Помнишь, я еще в тот день каблук сломала на зимних сапогах?

— Помню… — машинально киваю.

— Ой, это такая романтичная история… Я обязательно расскажу тебе все в подробностях, а пока давайте пройдем в дом. Федь, ты что-то совсем растерялся — гостей держишь на пороге, своего сына нам никак не представишь. Тебя покорила красота моей дочери? Смотри, я бываю ужасно ревнивой, — мама хохочет, а я смотрю на нее другими глазами.

Она никогда не была настолько…милой.

— Действительно, чего это я? Знакомьтесь, это мой оболтус. Влад, — мамин мужчина оборачивается и смотрит на сына. — Не стой столбом, хотя бы поздоровайся. Ох уж это современное поколение, никаких манер, вот мы в их возрасте… — все это он произносит с легкой улыбкой, настоящим осуждением здесь и не пахнет.

— Влад, я так рада с тобой, наконец, познакомиться. Уверена, что мы подружимся и станем одной большой крепкой семьей.

После этой фразы мне хочется брызнуть на маму святой водой.

Откуда столько дружелюбия? Что это за заискивающий тон?

Создается ощущение, что инопланетяне подменили мою маму. Вместо нее сейчас перед нами клон с подключенной функцией «угодить всем».

— Не слишком ли много радости? — голос Влада прерывает этот поток слишком сладкой карамели, он звучит как-то холодно и грубо.

Мама вздрагивает, с ее лица на пару секунд пропадает улыбка, но потом она берет себя в руки, игнорируя едкие слова Влада.

— Федь, давай позволим нашим детям познакомиться без лишних ушей? Молодежь быстро найдет общий язык, а мы с тобой пока обсудим наши планы, — мама подхватывает под локоть Федора Николаевича и уводит его к дому, напоследок шепнув мне одними губами «не опозорь меня».

Даже обидно.

Я никогда не давала поводов думать обо мне в таком ключе.

— Ты специально ночью подсела ко мне? — Влад недовольно кривит губы и продолжает держаться отстраненно.

— Н-нет… — я теряюсь под его тяжелым взглядом. — Я вообще только пару минут назад узнала, что моя мама с кем-то встречается. Это стало для меня такой же неожиданностью.

— Помалкивай о вчерашнем. Ни единого лишнего слова при моем отце. Я уверен, что твоя мать здесь не задержится надолго, так что не советую привыкать к хорошей жизни.

Это что, нашествие инопланетян? Они подменили и Влада?

Почему он так ведет себя? Я совершенно не узнаю в его высокомерной ухмылке ту улыбку, от которой у меня в первую нашу встречу по коже танцевали мурашки.

— Почему ты так думаешь? Они вроде выглядят счастливы. Мне кажется, что это серьезно.

— Со стороны моего отца — возможно. А у твоей матери на лице все написано. Последний шанс запрыгнуть на мужика с деньгами. Она стелется перед моим отцом, едва не на задних лапах прыгает…

— Не смей так о ней говорить! — прерываю эту желчь, что сочится из его рта, на эмоциях делаю шаг навстречу Владу. — Моя мама ничего плохого тебе не сделала, ты не имеешь права говорить про нее такие мерзкие вещи!

— Во-первых, не смей орать на меня в моем же дома. Во-вторых — ты вылетишь отсюда вместе со своей мамашей недели через две, уж поверь мне.

— Ты не хочешь, чтобы твой отец был счастлив?

— Он не будет счастлив с меркантильной стервой рядом.

Все, последняя капля.

Я стираю с лица Влада это самодовольное выражение одной резкой пощечиной, от которой у меня начинает ныть ладонь.