Сводный ад

Из-за дурацкой подножки я не сразу понимаю, что происходит. Почему они все до сих пор ржут?

Кто-то хватает меня за руку, тянет к доске.

– Скажи, чиз!

На меня направляются десятки телефонов, звучат щелчки камер.

Уроды!

– Трусы просто класс!

– Эй, дашь поносить, Ника?

– Вот это кринж, ой не могу!

Они почти все хором надрывают животы от смеха, я не понимаю, что происходит, какие трусы? Пока вдруг не оборачиваюсь…

ОТКУДА?!

Мне так стыдно становится, что меня бросает в жар.

Я вижу свои любимые трусики!

И они здесь.

Выставлены на всеобщее обозрение!

Висят прямо вверху, над доской.

Мерзавцы…

Подбегаю к доске. Беспомощно прыгаю, пытаясь достать – не выходит. Высоко повесили. Твари…

Мои любимые трусики с обезьянками!

Сволочи. Уроды!

Теперь понятно, почему они вдруг начали называть меня мартышкой.

Адам, подонок!

Только он мог сделать такую гадость!

Только у него есть доступ к моей комнате!

Рылся в моём ящике с бельём!

Убью!!!

Он сидит на самой последней трибуне, заткнув уши наушниками и наплевательски втыкает в телефон.

Ты за это ответишь…

Я успеваю стянуть с доски свои трусики, встав на стул, как раз в тот момент, когда в аудиторию входит преподаватель. Но за пару секунд до этого, стул пошатнулся, так, что я едва не свалилась. А жестокая публика только этого и ждала. Надо мной продолжали смеяться и продолжали снимать мои муки на камеру.

Быстро успела затолкать трусики в карман пиджака.

Черт, как у меня щёки горят…

– Что здесь за шум? – Михаил Яковлевич возмущённо гаркает.

– Мартышкино шоу, – орёт один озабоченный придурок из шайки Боярского, пересматривая запись на телефоне.

– Занять всем свои места, телефоны убрать, открыть конспекты. Сегодня и завтра будет лекция, в пятницу – семинар, – тоном диктатора чеканит он, поправляя очки на переносице. – На следующей неделе зачёт.

Плюхает портфель на стол и вытаскивает из него пособие по истории. Пара начинается.

Я занимаю место в первом ряду, пытаясь перевести дух. Но не могу сосредоточиться на лекции, как бы ни старалась.

Как же я ненавижу Адама!

Оп просто дикое животное, неужели у него совсем-совсем нет души?

Из горестных мыслей меня вырывает звонок.

Что, уже пара закончилась?

Так быстро…

Я всё прослушала.

Глубоко погрязла в своих переживаниях.

Настроение испорчено на целый день так точно.

Профессор собирает свои вещи, покидая аудиторию, я тоже собираюсь выйти вслед за ним, но чья-то жесткая рука плюхается мне на плечо, сильно его сжав. Ухо обдало прокуренным басом.

– Мартышка, это только начало.

Это Марк меня схватил. Сжал сильно, я думала сустав вывернет.

На глаза опять давят слёзы…

Кое-как отпихиваю от себя Марка, вылетаю из аудитории.

Запираюсь в кабинке туалета и реву там около часа.

Ненавижу его.

Как же сильно ненавижу!

Я думала, что с успокоюсь и смогу вернуться на пары, но настроения вообще никакого не было. Я решила пойти домой. Никогда в жизни не прогуливала, только по болезни, так что это был мой первый официальный прогул.

Значит, у Адама ещё был сговор с Марком?

Они на пару эту гадость с трусами замутили?

Выхожу из здания университета, направляюсь в сторону главных ворот. Неожиданно возле курилки, слышу шум. Мата столько, что уши сворачиваются в трубочку. Там, похоже, разборки в самом разгаре.

Я немного выглядываю из-за угла, столбенею. Вижу Адама. Он держит за горло Марка и рычит на него, сжимая в воздухе кулак.

– Уёб*к! Ты не охренел ли брать вещи из моего дома?!

– Адам, бро, забей, это всего лишь шутка была, ты чё…

– Шутка неудачная. Ты взял моё без спроса, а значит своровал.

– Прикалываешься! Это разве твоё бы…

Замахивается.

Я слышу глухой удар, стон и жуткий хруст.

Господи, почти взвизгиваю в голос, но успеваю зажать рот ладонью. Быстро отворачиваюсь, чувствуя, как сердце выскакивает из груди. Ноги пускаются в бег сами по себе. Я задыхаюсь от ужаса! Ненавижу насилие…

Сейчас я увидела Боярского на пике своей ярости.

Теперь не буду спать по ночам…

* * *

Я немного отошла после сегодняшнего “весёлого утра”. Когда пришла домой, легла в кровать и отключилась. Проспала почти три часа. Проснувшись, почувствовала необычный прилив сил.

Всё. Я успокоилась.

Разбитости внутри больше нет.

Теперь там вдруг полыхнула ярость!

Так, что мне захотелось как следует врезать подонку!

Надеюсь, Адам уже вернулся.

Зарядившись боевым настроем, сжав руки в кулаки, я решительно вломилась в его комнату.

Без стука!

А что, ему же можно копаться в моём ящике с бельём?

Вот и я стучать не намерена.

Со всей силы толкнула дверь кулаком, и… застыла посреди комнаты.

Мот зрачки расширяются, когда я вижу… мать моя женщина! Удивительную картину.

Адам стоит посреди комнаты и прямо при мне набрасывает полотенце на бёдра. Я успеваю увидеть его упругий, аппетитный зад и покрыться алыми пятнами смущения.

Он только что вышел из душа. Волосы влажные, растрепанные. По гладкому, очерченному впечатляющими мускулами телу, стекают капли воды. И запах в комнате стоит невероятный… Мужской какой-то гель для душа со вкусом океанской свежести.

– Я… я-я-я-я…

Он наверно меня сейчас убьёт. Как мошкару по стенке размажет, прихлопнув своим кулачищем.

Я уже забыла, что хотела сказать!