Сводный брат бесит

— Не отчислили и на том спасибо, — добавляет.

— И какой язык ты учишь вместо арабского?

— Португальский.

Не знаю, почему, но я вдруг чувствую невероятное облегчение. В голове тут же предстают прекрасные пейзажи Лиссабона, которые я видела на фотографиях Арины из поездки в столицу Португалии.

— У меня к тебе еще один вопрос, — серьезнею.

— Спрашивай.

— Помнишь, я осталась спать в твоей комнате, потому что ты мне заявил, что выход из нее платный?

— Конечно.

— Ты меня тогда обнимал во сне.

Данил довольно кивает.

— А когда я утром уходила, ты сказал, что перепутал меня во сне с другой девушкой. Ты перепутал меня с Джоанной?

Лицо Данила изображается легким удивлением, а потом он тихо смеется.

— Нет, конечно. Я специально так сказал, чтобы позлить тебя. Ни с кем я тебя не перепутал.

Я недоверчиво смотрю на Данила, а он веселеет еще больше. Склоняется к моему уху и шепчет:

— Я полночи пялился на тебя, как дурак, а потом обнял и притянул к себе. Маша, тебя невозможно ни с кем перепутать. Ты веришь, что я тебя люблю?

Мои разум и сердце борются друг с другом не на шутку. Первый продолжает кричать о том, что я больше никогда не должна верить Данилу. Второе же хочет быть с ним, несмотря ни на что.

— Верю, — срывается с губ через долгую паузу, когда сердце побеждает.

Эпилог

— Дань, вот моя кровать, ставь на нее.

Данил опускает на мою постель в студенческом общежитии коробку с вещами. С подозрением оглядывает комнату. Она небольшая, где-то метров пятнадцать или шестнадцать. Я делю ее с одной девочкой из Саратова. У нашего факультета общежитие состоит из блоков-квартир. Мне досталась двухкомнатная, во второй комнате тоже две девочки. У нас общая кухня и ванная.

— А с кем ты живешь? — недовольно интересуется.

— С девочками, Дань, я же сто раз тебе уже говорила, — отвечаю резковато. — Пойдем? Я потом разберу вещи.

И пока Громов не начал придираться к моей комнате, я хватаю его за руку и веду на выход.

Сейчас сентябрь. Последние теплые денечки в Москве, скоро похолодает. Учеба в университете уже вовсю идет, задают много, сложно, но ужасно интересно. Думаю, я не ошиблась с профессией, и юриспруденция окажется мне вполне по силам.

Но найти работу по специальности студентке первого курса практически нереально. Поэтому позавчера и вчера у меня были две первые смены в кофейне в центре Москвы. График работы с 16:00 до 22:00, поэтому я буду успевать после учебы.

Данилу не нравится, что я работаю и что живу в общежитии, но он молодец, крепится и молчит. Хотя иногда я вижу, как ему тяжело. Вот как сейчас. Обнимает меня, а сам хмурый.

Тянусь к нему на носочках и чмокаю в щеку.

— Не злись.

— Угу.

— Мне тоже не нравится, что ты учишь китайский, но я же ничего не говорю.

— Тебе не нравилось, что я собирался учить арабский, а про китайский ты ничего не говорила.

— На самом деле он мне тоже не нравится. Китай слишком далеко и там все в иероглифах.

Мы подходим к свободной лавочке в парке и садимся на нее. Даня тут же обнимает меня обеими руками и укладывает к себе на грудь.

— Пока я нес по коридору коробку с твоими вещами, заметил таракана.

— А, это был Жора, не обращай внимания.

— Блин, Маш!

— Дань, ну а где мне жить, а? — вспыхиваю. — Наш дом мама сдает и выселять квартирантов не собирается. Жить у ее нового мужа я не хочу, он мне противен, а его дочки так тем более.

— Живи у меня, — невозмутимо говорит. — Я буду отвозить тебя в универ.

— У тебя!? С твоим папой!? После всего случившегося и после его расставания с моей мамой!?

— А что такого? Ты моя девушка.

— Нет! — категорично заявляю.

Хотя я привыкла к дому Громовых за тот месяц, что прожила там. Он даже стал мне немножко родным…

Трясу головой, прогоняя дурацкую мысль. С чего бы он стал мне родным? Я мечтала оттуда сбежать.

— Мой папа хорошо к тебе относится, — вдруг заявляет. — И не злится за тот скандал.

— Потому что в итоге он все равно выиграл выборы. А если бы не выиграл?

— Если бы, да кабы… История не терпит сослагательного наклонения. Да и объективно у его конкурентов не было шансов.

Я отрицательно качаю головой, не соглашаясь на предложение Данила, жить в их с отцом доме. Я вообще боюсь попадаться на глаза Сергею Юрьевичу. Он подарил сыну новую машину взамен угнанной, которую так и не нашли, и вроде как, по словам Дани, они с отцом понемногу общаются. Не так, чтобы прямо часто, все-таки Сергей Юрьевич слишком занят на посту губернатора, но иногда могут вместе поужинать.

На мое резонное замечание: «Он сослал тебя в интернат», Даня ответил, что это были лучшие четыре года его жизни, и он благодарен отцу. На этих словах мне стало очень неприятно, потому что в памяти снова всплыла Джоанна. Я постаралась успокоить себя тем, что помимо Джоанны у него были еще друзья, да и в целом под «лучшими годами в жизни» Громов понимает ту свободу, которая у него там была. Но все же осадочек у меня остался.