Сводный Брат (СИ)

Мы подошли сразу к барной стойке. Основная часть толпы была на танцполе, поэтому мы смогли найти место для того, чтобы сесть, после того, как заказали напитки.

— Не жалеешь, что пришла? — сказал Вильям, пытаясь перекричать громкую музыку.

Я не расслышала его, он сел ближе и переспросил.

— Нет, — ответила я.

Хотя в груди ощущалась щемящая боль, словно кошки скребутся на душе.

Наши напитки принесли, и возможно запивать проблемы было не лучшей идеей, но других у меня не было.

Вильям положил руку на моё плечо и приобнял. Я была слишком поглощена своими мыслями, чтобы что-то сказать.

Я выпила все шесть шотов в моей стопке, и почти сразу мне стало лучше, но не от алкоголя, а от решения расслабиться.

Играла какая-то песня с зажигательным ритмом, и я потащила Вильяма на танцпол.

Я танцевала одна, забывая об окружении, пока чья-то рука не легла на мою талию. Увидев, что это Вильям, я немного успокоилась.

Мне становилось легче, несмотря на нарастающую головную боль.

В один момент я оказалась прижатой к стене.

Руки Вильяма блуждали по моему телу. Он попытался поцеловать меня, но я смогла увернуться. Его губы нашли мою шею.

— Я хочу домой, Вильям, — он словно не слышал меня.

Я ударила его коленом, и мне удалось оттолкнуть его.

— Какого черта? — выкрикнула я и стала убегать к выходу.

— Прости, я думал ты хотела! — он побежал в след за мной.

Моё зрение становилось мутным. Как только я вышла на свежий воздух, кислород ударил мне в голову, заставляя зажмуриться.

— Разве я тебе не сказала остановиться! Не подходи ко мне.

— Прости, алкоголь и громкая музыка давила на меня. Я честно думал, что ты этого хочешь! Ты улыбалась мне… И… Даже сама проявила инициативу.

Мне было так больно, что хотелось кричать.

Проблема на проблеме. И что же мне теперь делать? — подумала я.

— Я лучше пойду домой, — решила я.

— Давай, я тебя отвезу. Сейчас поздно, ты даже не знаешь, где ты.

Он был прав.

Я села на заднее сидение и всю дорогу пыталась не заплакать.

Всё время нашей поездки мы молчали, и, когда он остановил возле моего дома, я просто вышла не попрощавшись.

Ворота гаража были открыты и оттуда просачивался свет.

Лукас сидел на полу без майки и рассматривал что-то на байке. Он стал отсоединять аккумулятор от мотоцикла, от чего все мышцы на его руке напряглись. Я тщательно пыталась не пускать слюни.

Он повернулся, чтобы взять какой-то инструмент и заметил меня.

— Хреново выглядишь. Что случилось?

В отличие от него, который выглядел невероятно сексуально, даже в поту и с машинным маслом на щеке, — подумала я и моргнула несколько раз, пытаясь прийти в себя.

— Посмотри на себя, ты весь измазался, — мой голос прозвучал хрипло.

Видимо от повышения голоса я повредила горло.

Он бросил на меня обеспокоенный взгляд и встал, чтобы подойти ко мне.

— Ты в порядке? — переспросил он.

Я открыла рот, чтобы ответить, но слова застряли в горле. Одинокая слеза скатилась по моей щеке.

Он стоял так близко, что едкий запах машинного масла вместе с древесными нотками его парфюма ударили в нос.

Он прикусил губу и неуверенно раскрыл руки. Я впала в его объятия и стала беззвучно рыдать. Лукас прижал меня к себе и стал медленно гладить по волосам.

Мне так не хотелось, чтобы он заговорил. Я просто хотела утонуть в этих объятьях и забыться, ни о чем не думая.

— Шшш, всё хорошо, выплачься сколько тебе надо, — мказал он и продолжал играть с моими волосами.

Его запах напомнил мне отца, и от осознания, что мне никогда не удалось так сжаться в объятиях отца, словно нож был всажен в моё сердце.

— Я… Я никогда не-не обнимала так отца, — всхлипывая сказала я.

— Мне жаль, Сюзанна, мне действительно жаль, — ответил Лукас.

Он положил свою голову на мою.

Несколько минут я стояла с закрытыми глазами, слушая его сердцебиение.

========== 22. Типичный сноб ==========

Лукас.

День как я вернулся из Америки, и Сюзанна села на мой мотоцикл, не даёт мне покоя и не даст до конца моего существования. То, как она отдалась моему байку, этот взгляд с каким она на меня смотрела… «Она понимает меня», — осознал я тогда. Она знает это чувство, когда ты растворяешься в воздухе, превращаясь в неодолимое действие стихии из человеческой материи. В этот момент я поверил, что мы делим одну кровь, я поверил, что мы делим что-то большое…

Возможно, моя ненависть могла быть неразумной и беспричинной, возможно она исходила из зависти или нежеланием делить любовь близкого человека, видеть, как страдает близкий — горечи и боли, причинённой от нежелания отпускать любимого….

Но это уже не важно, ибо лёгко ненавидеть человека, когда видишь в нём себя. А можно ли простить себя и начать любить?

Сюзанна ест сладкое, обманывая себя и утверждая, что ей не будет от этого плохо. Но она же знает, как это плохо? Знает, но тем не менее делает это раз за разом. Зачем принимать дозу яда, называя это удовольствием? Что она сделает, когда её здоровье подкосит, и ей придётся отвечать перед собой? Сможет ли она простить себя? Сможет ли начать заново любить себя?