Сводный враг

— Я серьезно. Если кто-нибудь увидит… Сам понимаешь, что будет.

— Ага, — коротко бросает в ответ.

Но через час, когда я уже собиралась ложиться спать, дверь открылась.

Эх, ничего он не понял.

— Что ты здесь делаешь? — шиплю я, хватая парня за руку, затягивая в комнату.

— Говорил же, что приду.

— А я говорила, чтобы не приходил.

В комнате темно, я даже ночник не успела включить. И это даже хорошо. Потому что я покраснела, когда мои пальцы оказались на голой груди Демида.

— Мне уйти? — растягивая каждое слово, протянул он.

— Нет!

Слышу смешок.

Прикусываю губу, когда Демид отходит от меня.

— Ты куда?

— Спать, Котова. Я спать. Ты идешь?

А у меня выбор есть?

— Пять минут, и ты уходишь. Пять минут. Не больше.

— Ага.

Так-с, мне надо прекращать верить в его «ага».

Я несколько долгих секунд разглядываю грудь Демида, на которой так удобно лежит моя голова. А рука… Ох, да-а-а-а. Если бы мои пальцы могли мурчать, то они бы сейчас выли в голос оттого, что им дали доступ к прекрасному прессу Покровского.

Какой реалистичный сон.

Я почти дрожу от восторга.

Голова кружится.

По телу прокатывается волна удовольствия.

Прижиматься к Демиду — лучшее, что со мной случалось за последнее время. Мне не хотелось просыпаться. Так бы и жила в этом раю мышц и упругих тел. Долго. Целую вечность.

— Увидела что-то интересное? — Демид приподнимает голову, выразительно смотря на меня. — Я бы не отказался от массажа.

Его голос сбивает меня с мыслей.

Почему он вообще говорит? Вместо разговоров Покровский должен еще сильнее прижать меня к себе, целовать и томным голосом шептать на ушко о том, как безумно любит и дышать без меня не может.

Какой, к черту, массаж?

— Хотя нет, — продолжает он, — Не смей двигаться. Я запрещаю тебе вставать. Целый день так пролежим, и пусть только кто-то попробует нас побеспокоить.

Я поджимаю губы.

— Блин, Покровский, ты даже в моем сне умудряешься командовать. Что ты за человек? Давай закрывай свой рот и исполняй все желания девчонок, о которых они стесняются говорить вслух.

Демид издает какой-то звук. То ли стон, то ли… Смех?

— Ты и правда думаешь, что я в твоем сне?

Его усмешка ставит под сомнение все, о чем я думала после пробуждения.

Я кусаю себя за руку.

Теперь я издаю стон, но уже от боли.

Демид взрывается смехом, когда я подпрыгиваю на кровати, как на батуте, и с ощущением, что у меня сердце вот-вот выпрыгнет из груди, прижимаюсь к стене.

— Ты не ушел, — не спрашиваю. Утверждаю. И голос у меня ну вообще не ангельский.

— Не успел.

Это уже хорошо. То есть он планировал, но не успел.

— Радуйся, что мама не пришла меня будить. Иначе лететь бы тебе со второго этажа вниз головой. А потом и мне.

— На меня приземлилась бы.

Он продолжает лежать на моей кровати, и я отмечаю, что, даже сонный и лохматый, Покровский все равно остается похожим на какое-то божественное существо. Честное слово, бог.

— Ты очень красивая.

Мое сердце чуть не разрывается от счастья.

— И мне чертовски нравятся твои шорты.

Опускаю взгляд и тут же краснею. Идиотские шорты задрались так сильно, что стало видно все, что было под ними.

Одергиваю их вниз.

— Может, ты наконец-то исчезнешь? Серьезно, Демид, уходи. Если кто-нибудь увидит здесь твою задницу…

— Им точно понравится.

Скидывая с себя одеяло и явно гордясь собой, Демид поднимается, прожигая меня взглядом.

Я бы с огромным удовольствием сделала шаг назад, но куда там? Стена же. А передо мной бетонный пресс. Красивый, зараза.

Во рту тут же все пересохло.

— А что такое? Застеснялась? Даже покраснела немного. А что будет, если я скажу, что хочу каждое утро просыпаться с тобой? Засыпать, конечно, тоже. — Демид проводит пальцем по моему плечу. — Ты так мило смущаешься, Котова. Ничего милее в жизни не видел.

Бум! Ошметки моего сердца разлетелись по комнате.

Я выставляю руки вперед, отодвигая Демида от себя.

— Я не хочу проблем.

Он понимающе качает головой.

— Что ты со мной делаешь?

Демид изображает раздражение.

— Что?

— Один невинный взгляд, и я уже готов сорвать звезду с неба или принести тапочек в зубах.

— Я этого не хотела.

— Знаю, — его голос звучит хрипло. — Поэтому и считаю тебя идеальной во всем. Так, какой тапочек нести?

Ох. Без разницы. Любой подойдет.

Глава 23

Я подбегаю к двери, когда из кухни выходит недовольная мама. Хмурые брови. На лице ни капли косметики. Плюшевый халат, из которого она не вылезает в моменты плохого настроения. Она подходит ко мне и прислоняется плечом к стене.

— Уже убегаешь?

— Ага.

Я начинаю переживать о том, что она видела, как Демид выходил из моей комнаты этим утром, но потом напоминаю себе, что мама не умеет сдерживать эмоции, и, если бы и правда увидела Покровского в боксерах, сразу же закатила бы истерику с метанием твердых вещей по коридору.

Интересно, а мне бы тоже влетело?

— Тебя Пётр отвезет?

— Нет, конечно. Поеду с Демидом. — Меня немного напрягает то, каким тоном я произнесла его имя. И, кажется, мама обратила на это внимание.

— Опять с ним, — констатирует она. — Такими темпами он через два дня придет просить твоей руки.

Я поднимаю брови.