Своё время

– Да! Абсолютно чёрное тело. Взял под расписку в лаборатории «Тёмных наноматерий». Сначала давать не хотели, боялись, что сломаем, но я их убедил. Предупредили только, чтобы долго не смотрели на куб. Установим? – спросил младший.

– Давай, только аккуратно! – командовал старший.

Молодой аспирант поднял ладонь с чёрным кубом. Куб действительно не отражал света, и было ощущение, что в руке он держал квадратную тёмную дыру.

В центре установки был пьедестал в виде цилиндра высотой около метра. Сверху, в центр пьедестала, младший положил чёрный куб. Заметил, что вторая дверь в лабораторию не заперта.

– А зачем ты вторую дверь открывал? – спросил младший.

– Проветривал. Настрой на 37 минут. Включай! – младший повернул какие-то выключатели и перевёл большой тумблер в верхнее положение. Лабораторию залил зелёный свет. Рядом с тумблером на панели управления была большая чёрная кнопка.

– Только больше 37-ми не устанавливай. Больше нельзя. По моим расчётам, установка может не выдержать. Нам не нужна непредсказуемость, – старший был спокоен.

Младший потянулся к чёрной кнопке и шёпотом протянул:

– Хорошо, установил на 37. Знаешь, я что подумал… Мы сейчас этот кубик отправим на 37 минут в прошлое, но ведь его не было там… Я его положил только минуту назад. Вот и думаю, не приведёт ли это… к пространственно-временному несоответствию? А может быть, вообще коллапс произойдёт?

– Да какой коллапс! Прошлое уже прошло, оно прошлое, кануло в лету, – возражал старший.

– Так мы его вот сейчас будем изменять! Тебе напомнить про «эффект бабочки»?

– Это сказки фантастов. И, сдаётся мне, они бы отдали всё на свете, чтобы оказаться сейчас на нашем месте. Что ты боишься? Без эксперимента мы всё равно ничего не узнаем. Блок измерений готов! Включай, давай! – старший был настроен решительно.

– Ну что ж, тебе виднее. «Изнанцы», вперёд! – сказал младший и нажал кнопку.

– Вывернем наизнанку этот мир! – воскликнул старший.

Зелёное сияние стало ярче. Весь мир вокруг дёрнулся и погас. И даже от звёзд остались только их меркнущие во времени очертания, будто меловые линии вокруг хладных тел, которых покинул когда-то живой, но такой авантюрный дух. Во всей вселенной остался один чёрный кубик. Все исчезло. Куб плыл в абсолютной темноте… как невидимка.

Страх

Я боюсь показать вам, кто я на самом деле, потому что если я покажу вам, кто я на самом деле, вам, возможно, не понравится, и это всё, что я есть.

Сабрина Уорд Харрисон

– Здравствуйте, вы тоже до конечной? – спросил меня сидящий рядом пассажир с улыбкой.

Я не сразу сообразил, о чём он говорит, ведь мы находились на борту самолёта, а не в купе поезда дальнего следования. «Шутит, наверное», – подумал я. Потом сообразил, что из Москвы сегодня нет прямых вылетов до Тайбэя и наш рейс – единственный с пересадкой в Сеуле.

– Да, скорее всего, – растерялся я.

Все пассажиры рассаживались на свои места. Стюарды помогали укладывать чемоданы и сумки.

– Самое интересное, что мы ничего не знаем конкретного о нашем полёте. Кроме, пожалуй, времени взлета и посадки, хотя и они могут поменяться в любой момент. Вы не находите это странным? – продолжал сосед.

Я не страдаю логофобией, даже в лёгкой форме, то есть не боюсь разговаривать с незнакомыми людьми. Поэтому решил продолжить беседу.

– Наверное, нет.

– По крайней мере, мы знаем, что наше воздушное судно «Airbus A330-300» с дальностью полёта более десяти тысяч километров и максимальной крейсерской скоростью восемьсот семьдесят километров в час, – прочитал он из журнала и продолжил: – Вам не страшно летать? Да, раз уж нам предстоит долгий перелёт, позвольте представиться: моё имя Станислав, – он улыбнулся и протянул мне руку.

– Виктор, – формально пожав руку, ответил я.

Мне никогда не было страшно летать. Но когда начинаются такие разговоры перед взлётом, невольно чувствуешь тревогу.

– Я не испытываю боязни полёта на самолетах, – ответил я, продолжая разговор.

– Что ж, тем не менее мы не знаем основных характеристик нашего рейса, – продолжал Станислав. – Например, возраста самолета, квалификации пилотов и командира, сколько они часов налетали и были ли у них успехи в подготовке или неудачи. Если я вам сейчас скажу эти сведения, и они будут, так сказать, не в пользу пассажиров, что вы предпримете?

– Хотите меня так напугать, чтобы я сошёл с самолета? – ответил я, показывая, что шучу.

– Нет, что вы! Это не моя цель. Я хочу сказать, что правильно нас держат в неведении о некоторых важных фактах. Иначе все бы разбежались в панике, – он широко улыбнулся и посмотрел через меня в иллюминатор. – Кажется, выруливаем на взлётно-посадочную полосу.

Мы сидели молча, пока авиалайнер разгонялся и набирал высоту. Станислав встал, снял свой коричневый пиджак, повесил его на спинку и поправил ярко-синий галстук.

– Не волнуйтесь, до Сеула чуть меньше семи тысяч километров, так что мы дотянем, – он подмигнул мне, улыбнулся и закрыл глаза.