Своё время

Туалет и ванную я нашла без подсказок. Это радует. Неудобно было бы показать себя ещё и не знающей собственного дома. А их… мужа и сына, я помню? И что я им сделала плохого? Они меня, кажется, ненавидят. О любви уж точно речи нет. Лучше зубы почищу. Щётку бы не перепутать. Они мне кажутся знакомыми, даже родными. Я-то их люблю? Всё, зубы чистые. Приятно, что себя в зеркале узнаю без сомнений. Я ещё довольно привлекательная! Пойду платье выберу. Надо спешить, а то семья опять сердиться будет. О! Да у меня хороший вкус (сама себя не похвалишь, никто не похвалит)!

Надену вот это, цвета морской волны. Чем-то напоминает мне больничный халат, да, цветом, но мне нравится.

На кухне уже сидят сын с отцом.

– Приятного аппетита! – голос я свой нахожу не менее приятным.

Нет ответа. Все уже жуют. Сажусь за стол. Яичница с помидорами и базиликом. А что я ожидала? Грибной жульен и греческий салат? Не буду привередничать – голод не тётка…

– Ты сегодня останешься дома? – муж. Муж? Любимый муж?

– Не знаю, может быть, по магазинам пройдусь или прогуляюсь, – надеюсь, достаточно спокойно отвечаю я.

– Да-да, прогуляюсь… Я тоже сегодня буду поздно, – голос Виктора… Виктора Петровича, мне почему-то нравится.

– Как обычно? – непринуждённость, главное – лёгкость и непринуждённость в голосе.

– Что значит, обычно?! – всё-таки я его расстроила.

– Я убегаю. Достало слушать ваши разборки, – сын-то уже вырос… Как же мне всё вспомнить? Я же не плохая.

– До свидания. Учись хорошо. Поцелуешь меня? – глазами скачу от сына к мужу. Опять что-то не то сказала?

Вячеслав подходит ко мне и касается губами моего лба. Что ж такой сухой поцелуй?

– До свидания, мама.

Почему так болит слева? Сердце?

– Послушай, нам надо продолжить тот разговор. Я всё понимаю и не настаиваю ни на чём. Все делим пополам, сын остаётся у меня, – Виктор меня просто как ударил по голове. Не хватало, чтобы ещё голова начала болеть.

– Почему у тебя??? – не узнаю свой возмущённый голос. Это уже писк какой-то. Зачем я так?

– Дефибриллятор! – невозмутимый голос Виктора.

– Прости, что ты сказал? – не понимаю я.

– Снова ты начинаешь! Мы обо всём договорились. Вечером обсудим ещё раз. Убегаю. Прощай, – теперь мне голос Виктора Петровича совсем не по нраву. Пусть уходит.

А дверью хлопать вовсе не обязательно! Да ещё и два раза! Меня от этого просто передёргивает! Какая невкусная яичница. Нет, не моё это всё! Чужое! Опустошённость. Что им не хватает? Колет сердце. Не могу! Я не хочу так! Пойду, прилягу, может, поплачу. Сердце прямо выпрыгивает из груди. Что со мной? Плакать не буду! Я сильная! Какая мягкая постель, и бельё такое белоснежное. Снова сон ко мне приходит. Как хорошо!

II

– Срочно в операционную! – мужской безапелляционный голос.

Женщину на каталке бегом увозит группа людей в халатах. Везут по длинному, хорошо освещённому коридору больницы.

– Женщина. Тридцать пять-тридцать шесть лет. Имя – Светлана. Без сознания. Попала в автомобильную аварию. Повреждение левой части груди. Противопоказания на наркоз неизвестны, – женский торопливый голос.

– Так срочно узнайте! На аллергию тоже проверьте! Если мы не вытащим это… – доктор показывает на небольшой металлический осколок, торчащий из груди пациентки, – то от потери крови она скончается через пятнадцать минут.

Медсестра убегает вперёд.

Пациентку завозят в операционную. Подкатывают медицинскую каталку к столу. «На счёт два. Раз… два!» Медики переносят женщину с каталки и кладут на операционный стол.

– Положите её на правый бок. Освещение на грудь, – хирургу уже натягивают перчатки и завязывают стерильную маску две медсестры. – Открытая операция на сердце по извлечению инородного тела из грудной области. Ассистенты – Ольга, Екатерина. Анестезиолог – Борис. Старший ассистент – Вячеслав. Всем приготовиться!

– Противопоказаний на анестезию нет. Аллергии не выявлено. Наркоз ингаляционный, смешанный, – голос Бориса чёткий, уверенный.

– Начинайте! – даёт команду хирург. Анестезиолог надевает маску на лицо пациентки. Хирург подходит с поднятыми руками к операционному столу. За ним – старший ассистент и две ассистентки. – Мы начинаем, и всё будет хорошо! – твёрдый голос хирурга, глаза направлены вверх.

– И помоги нам Бог, Виктор Петрович! – не выдерживает Ольга.

Хирург кивает.

На операционном столе женщина лежит на правом боку, с отведённой левой рукой, её поясницу фиксирует валик.

– Следите за показателями. Делаю переднебоковую торакотомию слева, в пятом межреберье. Скальпель! – командует хирург и делает надрез мягких тканей около двенадцати сантиметров на груди пациентки.

– Вытаскиваем эту штуку, Слава! Следите за давлением! Приготовьтесь останавливать кровотечение! Вячеслав, приготовьте ранорасширитель. Если задето сердце, будем вскрывать, – ассистентка Екатерина тампоном вытирает пот со лба хирурга.

У груди пациентки – три пары рук: три руки с тампонами, одна – хирурга с анатомическим пинцетом, одна – старшего ассистента с таким же пинцетом и одна рука с кровоостанавливающим пинцетом.