Своей земли не отдадим!

–  Некоторые политики вас вместе с генералом Макашовым обвиняют в антисемитизме и шовинизме. Как вы это расцениваете?

– Давно известно, что самая надежная защита – нападение. У сионизма это испытанный прием. Если бы я признался вам, что я не люблю русских, украинцев, белорусов, центральное телевидение России с легкостью бы сделало такое сообщение, а прокуратура и юстиция интереса к этому сообщению не проявили бы. Дескать, что в этом признании преступного? Это его право, кого любить, кого нет. А вот о евреях в России лучше помолчать, еще надежнее и выгоднее их любить. Иначе может последовать вопрос: «Ты почему это не любишь евреев?!»

Навоевавшись на фронтах Второй мировой, русские хорошо разобрались в том, что немец – это нация, а фашизм – это политика, что еврей – это нация, а сионизм – это политика, но многим еще предстоит разобраться, и мешает прозрению российское телевидение. Оценку сионизму, как политическому течению, как разновидности шовинизма и фашизма, дала ООН еще в 1975 году.

Написаны тысячи книг во всех странах, разоблачающих эту коварную и подлую политику.

Вот если обвиняющие меня в антисемитизме найдут хотя бы одного еврея, которого я, будучи руководителем района, края, или Северного Кавказа, притеснял или мстил ему, освобождая его незаконно от занимаемой должности, я громогласно признаю вину. Краснодарская журналистская братия в значительной степени еврейская. Уж некоторые из них в годы моего председательства и губернаторства, что называется, наизмывались надо мной. Но пусть скажут, что кто-то из них пострадал от моего произвола, и я сдамся.

Со своими соратниками я выручил из чеченского плена более 20 человек. Бывало, и выкупали, спасая молодых солдат, но более 20 тысяч долларов за русского узника не платили, а за еврея Костю Безбогина пришлось отдать миллион долларов из бюджета. Выхода не было. Константину уже отстрелили палец на руке. Мы знали, что если его не выкупить, то через неделю его убьют. Так всегда, по крайней мере, было. И я, и Законодательное собрание края не могли согласиться с гибелью нашего соотечественника. Не буду больше приводить упрямых фактов, оправдывающих меня как человека и руководителя. Унизительно, стоя на своей российской земле, мне, русскому, как будто извинения просить у кого-то за то, что небезразличен к судьбе русских в России.