Своенравная наследница

– Да, мэм. Рассказывают, в том месте с Тулатукой повстречался один портной. Он шел в аббатство с выполненным заказом, нес новую, только что сшитую сутану[5]. В недобрый час он услышал цокот копыт и оседланную черную тварь, у которой из ноздрей выходило пламя. Темные чары заставили его взобраться на спину дьявольскому отродью, и Тулатука бросился вместе с всадником со скалы. Вот с тех пор это место так у нас называют.

Хозяин немного колебался, рассказывая эту историю, как будто сам не верил в нее, но поддерживал общепризнанную легенду, которая привлекала путешественников в эти живописные места.

– Но там очень красиво, мэм, это точно. Сходите туда как-нибудь при случае.

– Хорошо, – ответила я, – но сначала мне было бы интересно увидеть замок и женщину, которая там живет.

– Не ближний свет, – заметил хозяин, – впрочем, погода хорошая, так что прогуляетесь с удовольствием.

– Расстояние меня не пугает ни в малейшей степени, – заявила я, – Уинифред обещала за мной зайти через день-другой.

– Надеюсь, мэм, она не превратится в болотный огонек и не бросит вас в болоте, – сказал он без улыбки.

Тут его позвали, и я не успела расспросить, что он имел в виду. Судя по его тону, он пострадал от проказ моей новой знакомой. Я улыбнулась, представив, как девочка в танце заводит его в болото… Интересно, какую шутку она сыграла с хладнокровным, как статуя, хозяином гостиницы?

Глава II. В замке

Ясным утром хозяин сообщил мне, что Своенравная Уинифред ждет.

– Почему ее так называют? – спросила я.

– Да понимаете, мэм, очень уж она чудно себя ведет! Проще закрепить булавкой пух на чертополохе или вырвать перо из ласточкина крыла на лету, чем сообразить, что еще она выкинет. – Он огляделся с опаской, как будто боялся, что нас подслушают, потом подошел поближе и шепотом продолжил: – Ходят слухи, что с девочкой не все ладно. Вам стоит это знать, раз уж вы пойдете с ней в замок. Она в свои годы знает столько, что детям знать не положено, ведет себя, прямо скажем, безрассудно. Шальная она какая-то, никакого сладу с ней нет. И знакомства водит подозрительные.

– А кто ее родители?

– Вы, мэм, меня уже об этом спрашивали, но это долгая история. Поговаривают, что Своенравная Уинифред вообще не человеческий ребенок. Конечно, это больше старики говорят, у которых с головой уже не очень, – добавил он, как будто устыдившись.

– Кто же о ней заботится?

– Кто? Да, честно говоря, она сама о себе заботится, – ответил хозяин, безнадежно махнув рукой.

– Она же не может жить одна? У нее есть бабушка, насколько я понимаю.

Хозяин поглядел на меня с недоумением.

– Девочка живет с миссис Мэхен, вы сами с ней познакомитесь. Но поторопитесь, мэм, Уинифред ждет вас внизу, она рвет и мечет от нетерпения. Ей скоро наскучит это занятие, и тогда она примется за мою гостиницу. Не знаю, какую каверзу она замыслит в следующий раз, так что мне нужно спуститься к ней.

– Скажите, что я уже иду, – крикнула я ему вслед.

Спускаясь по лестнице, я выглянула в окно и увидела Уинифред, которая сидела на ветке старой сирени и болтала ногами. Хозяин гостиницы беседовал с ней, высунувшись из окна нижнего этажа.

– Спускайтесь, мисс Уинифред! Ну будьте умницей! Вы же свалитесь – изгородь мою помнете.

Я тем временем вышла на улицу. Девочка увидела меня и с нежным смехом спрыгнула вниз. С дерева на меня обрушился ливень из душистых сиреневых лепестков.

– Прошу прощения, – сказала она, на секунду став серьезной, – я не хотела нанести никакого урона вашей шляпке, она очень красивая.

Говоря это, она разглядывала мой головной убор, купленный в дорогом магазине на Пятой авеню. Шляпка была неброской, скромного фасона и неяркого цвета. Я с удивлением отметила про себя, что у девочки хороший вкус.

Она подобрала с земли синий крестьянский плащ и закуталась в него с ног до головы. Сейчас такую одежду уже почти не носят в Ирландии, хотя она кажется мне не только вполне благопристойной, но и красивой. Уинифред не надела капюшон, ее стриженые густые темные волосы завивались колечками вокруг шеи.

– Мы идем? – спросила я.

– Да, если вы готовы.

И мы отправились в путь. Поначалу мы шли живописными тропинками, любуясь по дороге цветущими примулами и ранними фиалками. Кругом живые изгороди белели от весенних цветов. Ароматный ветерок, который в Ирландии свежее и чище, чем где бы то ни было, чуть шевелил нежную зелень листвы. Жаворонки и дрозды хором исполняли гимн наступившему дню. Но постепенно пейзаж вокруг становился все угрюмее, перед нами поднялись скалы, а внизу открывались ущелья, вызывающие невольный трепет.