Своенравная наследница

Элизабет уселась у постели Эдмунда Болтона. Тот мирно спал, но правая сторона его лица оставалась перекошенной. Руки лежали неподвижно. Он не шевелился, и только вздымавшаяся грудь свидетельствовала о том, что ее двоюродный дедушка еще жив. Видеть Эдмунда в таком состоянии было невыносимо тяжело. Ведь он всегда был таким энергичным и крепким! Но бедняга уже немолод. Недавно ему исполнился семьдесят один год.

Элизабет тихо вздохнула. Как глупа она была! Не обращала внимания на то, как летит время. Не понимала, что с каждым годом не только она, но и окружающие становятся старше. Эдмунд и Мейбл не будут с ней всегда. Разве они не заслужили отдыха и спокойной жизни в их маленьком уютном коттеджике, который последнее время так редко посещали? И Фрайарсгейт. Ее любимый Фрайарсгейт. Никто из племянников и племянниц не сможет стать достойным его хозяином и наследником Элизабет! О чем она думала, когда так упорно отказывалась выходить замуж?

Но в глубине души она знала, в чем причина. Ее мать за свою жизнь сумела трижды найти любовь. Филиппа и Бэнон вышли замуж по любви. И она не сможет довольствоваться меньшим! Но Пока Бэн Маккол не появился в ее жизни, она не надеялась найти человека, который захочет принять ее такой, какова она есть. И вот этот человек нашелся. Им оказался Бэн. Теперь ей предстоит убедить его остаться с ней. Матушка дала согласие на этот брак. А Мейбл и данный момент объясняет ему, как он необходим Фрайарсгейту!

И в самом деле, в это время Мейбл, заливаясь слезами, говорила:

— Благодарение Богу, и его благословенной матери Марии, ты оказался здесь, парнишка. Без тебя мы бы пропали.

Бэн инстинктивно обнял старушку за плечи.

— Ну же, Мейбл, не расстраивайся. Твой Эдмунд, с Божьей помощью, поправится. Я помогу вам, пока он не встанет с постели. Как он сейчас?

— Спит, — ответила Мейбл. — Элизабет дала ему сонное зелье и сидит с ним, пока я здесь.

— Чем еще мы можем помочь? — спросил лорд Кембридж.

Он вышел вскоре после того, как Эдмунда отнесли наверх.

— Спасибо, Томас Болтон, — вздохнула Мейбл. — Думаю, сейчас сделано все, что можно. Но мне пора вернуться к нему.

И она поспешила назад.

— Дорогой мальчик, я благодарю небо за то, что ты с нами, — объявил Томас. — Видишь, все дамы Фрайарсгейта считают, что ты справишься. Бедный Эдмунд! Увы, он не молод. Как и я. Но он самый старший из Болтонов.

В зал вернулась Элизабет и велела Альберту подавать на стол. Из церкви возвратился отец Мата, обучавший мальчишек латыни, на которой читалась месса. Элизабет рассказала ему о случившемся.

— Поешь, Мата, а потом поднимись к Мейбл. Я хорошо тебя знаю. Ты просидишь у постели больного всю ночь, голодный и усталый, если немедленно не усадить тебя за стол.

Священник прочитал молитву, наскоро проглотил баранье рагу с морковью и луком-пореем, а также форель с маслом и петрушкой и заел все это хлебом с сыром, после чего поспешил наверх. Несколько минут спустя в зале появилась Мейбл. Элизабет позвала ее к столу.

Она поела так же быстро, как священник, и исчезла. Томас и Уилл ушли играть в шахматы. Слуги убрали посуду, и в зале остались только шотландец и хозяйка Фрайарсгейта.

— Посидим у огня, — пригласила Элизабет и, когда он сел на стул с высокой спинкой, уселась ему на колени. — Правда, славно? — спросила она, прижимаясь к нему.

— Да, — согласился он, обнимая ее. — Пытаешься соблазнить меня, Элизабет?

Его пьянило благоухание ее волос. Белый вереск! Бэн улыбнулся.

— Именно пытаюсь, — дерзко ответила она. — А ты возражаешь?

— Девушка, девушка, — ответил он почти скорбно, — не думаю, что это хорошая мысль.

— Почему же? — спросила она откровенно. — Разве ты не хочешь, чтобы тебя обольстили?

— Будь на твоем месте другая девушка, я с радостью поддался бы на такие сладкие уговоры.

Почему она так безжалостно его терзает? И почему он это ей позволяет? Нет, он не должен ей поддаваться!

— Во мне нет ничего особенного, — возразила она. — Я всего лишь простая девушка.

— Ты — богатая землевладелица. А я — незаконный сын горца. Мы уже говорили об этом, Элизабет, и ты понимаешь, что я имею в виду, — пробормотал Бэн, пытаясь сдвинуть ее с колен.

Но она лишь устроилась поудобнее.

— Конечно, понимаю, но это не имеет никакого значения, дорогой Бэн. Я богата, а к тому же англичанка. Ты — беден, к тому же шотландец. Мы оба это знаем. Но почему такие пустяки должны помешать нам?

Она распустила завязки его сорочки, просунула руку и стала ласкать гладкую кожу широкой груди. Не успел он опомниться, как она извернулась и, нагнув голову, стала целовать и лизать его соски.

— Элизабет! — взмолился он, но не смог заставить себя отстраниться.

Легкие поцелуи возбуждали и — о! — были так сладки! Наконец он приподнял ее, и их губы встретились в жгучем поцелуе. Одной рукой он расплел ее косу и запустил пальцы в мягкие светлые волосы. Он целовал ее все с большим пылом, пока Элизабет не застонала от откровенного желания. И хотя ее губы распухли и болели, она не остановила его. Когда он начал целовать ее шею, она услышала нарастающий рев в ушах.