Своенравная невеста

Поймав себя на этой мысли, он удивился собственной кровожадности. Он редко дрался даже в детстве и, когда соседские мальчишки, объединяясь в шайки, шатались по улицам, предпочитал проводить время, зарывшись в книги, мечтая выбраться из этой среды. Его считали чокнутым и поколачивали при каждом удобном случае, хотя он каждый раз давал обидчикам сдачи. Но в шестнадцать лет он за несколько месяцев вырос чуть ли не на голову. Кроме того, в то время он подрабатывал на рыбном рынке, перетаскивая тяжелые ящики со свежевыловленной скумбрией и сардинами, и его крепкие мускулы вполне гармонировали с высоким ростом. Его мучители быстро поняли, что он уже не тот худощавый слабак, зарывшийся в книги. После того, как он сломал нос главному зачинщику и поставил пару фингалов его подручным, его наконец оставили в покое.

Впервые с той далекой поры он захотел ударить человека.

Никто не смел называть Алессандру шлюхой.

– Многие. – Она пожала плечами.

– Как они могли? Ты же была еще ребенком.

– Мне было семнадцать. Я вполне могла лучше думать о том, что делаю.

– Неужели ты винишь себя?

– Только в том, что поверила лжи, которой потчевал меня Хавьер. – Она смотрела куда-то сквозь Кристиана. – Нельзя доверять тому, что говорит мужчина.

– Не все мужчины – лжецы, – убежденно произнес он.

– Кроме моего брата, я не встречала ни одного мужчины, который не лгал бы. Поверив Хавьеру, я потеряла все. Дед следил за мной, как тюремщик, друзья отвернулись от меня: родители запрещали им со мной общаться, чтобы я не испортила их. Рокко прошел через массу унижений, читая лживые гнусные комментарии о своей младшей сестре. Прости, Кристиан, но я никогда не смогу поверить тебе. Максимум – я буду стараться. И надеяться, что ты будешь не слишком часто позволять себе опрометчивые поступки.

– Я никогда не подвергну тебя унижению или неуважению. – Приподнявшись на кровати, он потянулся к ней и погладил ее по шее.

Theos! Лишь на миг он коснулся ее мягкой кожи, вдохнул ее запах, – и возбуждение жаром охватило его. Его член напрягся от воспоминаний о том, как их тела сливались воедино…

– Ты будешь моей женой, и я намерен всерьез от нестись к своим супружеским обетам.

– Уверена, Хавьер говорил своей жене то же самое.

Алессандра пристально посмотрела ему в глаза. Его рука все еще лежала на ее шее, до нее донесся запах его тела, и вдруг она потеряла нить разговора, погрузившись в воспоминания о той ночи два месяца назад…

Моргнув, она вернулась к реальности:

– Когда жена Хавьера увидела те фотографии, на которых он целовался с девушкой раза в два моложе его, ее сердце, должно быть, было разбито.

Эти ужасные, обличительные фотографии.

Ее дед и брат поехали по делам в Нью-Йорк. Экономка виллы Монделли взяла выходной. Алессандра оказалась в доме вдвоем с мужчиной, который, как все полагали, должен был давать ей уроки математики во время летних каникул.

Именно она предложила ему отправиться пообедать в уединенный отель неподалеку. Хавьер жил далеко от этих мест, и его никто не мог узнать.

Она отчаянно хотела делать то, что делают все нормальные пары, не скрывая своих чувств. Это была отличная возможность. Она доверилась ему, когда он предложил держать их любовь в секрете до той поры, когда ей исполнится восемнадцать и она окончит школу.

Какой взрослой она себя чувствовала, прогуливаясь рука об руку с мужчиной, который в будущем должен был стать ее возлюбленным! Как же наивна она была!

Они пообедали в шикарном отеле, и она оплатила счет. Они не обратили внимания на то, что в холле отеля слонялось как минимум полдюжины папарацци, ожидая прибытия одного из самых перспективных голливудских холостяков. Но они сразу опознали ее. Их обличительные снимки на следующий день вышли во всех итальянских газетах. На этих фотографиях они держались за руки и целовались украдкой, и их торопливые поцелуи выглядели куда менее невинными, чем они были в действительности.

В тот день она видела этого труса в последний раз. Дед и брат были в Нью-Йорке, и до конца выходных она одна держала осаду против репортеров. Они толпились у входа, когда на виллу приехала жена Хавьера. Она колотила в дверь до тех пор, пока Алессандра, придавленная чувством вины, не открыла дверь, желая принести искренние извинения. Но ей не дали шанса сказать хоть слово. Как только она открыла дверь, женщина плюнула ей в лицо, ударила ее по щеке и выкрикнула слово puttana – проститутка. Папарацци не упустили ни единого кадра.

Когда брат и дедушка вернулись, ничего уже нельзя было исправить.

– Почему ты не попыталась оправдаться? – спросил Кристиан.

– Рокко и nonno запретили мне. – Она вымученно засмеялась. – Они были страшно злы на меня.

– На тебя? Твой учитель воспользовался твоей неопытностью. Было бы разумнее злиться на него.

– Да, они были в ярости от его поведения. Но это не отменяло того факта, что я шаталась где-то с мужчиной вдвое старше меня. Они запретили мне общаться с прессой, заявив, что я и так навлекла на семью достаточно позора.