Своенравная пленница

— Ты пришел продавать шкурки или любоваться ими? — потеряв терпение, спросил оценщик мехов.

Ястреб вздрогнул и, вернувшись на землю, назвал самую высокую начальную цену:

— Девять долларов за фунт шкурок! По-моему, они того стоят.

— Девять долларов? — выкатил глаза оценщик. — Но я вижу не золото, а шкурки бобра! Ты что, спятил? Спрос на пушнину упал. Сейчас в моде шелковые шляпы, а не меховые шапки. — Оценщик покосился на Обри Дюбуа, следящего за ходом торгов с дальнего конца прилавка.

— Заплати ему, сколько просит, — кивнул хозяин. Ястреб схватил за локоть своего дружка и, подмигнув ему, нахально воскликнул:

— И моему напарнику тоже! У него шкурки не хуже. Ну же, приятель! Раскошеливайся! Или ты не слышал, что сказал хозяин? Сегодня цена бобровых шкурок — девять долларов за фунт. И ни на цент меньше!

— Но только за мех высшего качества! — уточнил Обри, поймав недоуменный взгляд своего служащего, и поспешно отошел от стола.

Ястреб заметил, как недобро сверкнули глаза торговца.

Тем временем к прилавку устремились и другие трапперы, слышавшие их разговор. Все они получили за свой товар значительно больше, чем рассчитывали. На радостях друзья потащили Ястреба пировать. Они угощали его отменным виски и славили, как победителя. Ведь впервые упрямый и жадный Обри скулил у них шкурки по приемлемой цене!

С наступлением темноты пьяные голоса разносились по всему плато. Начались обычные в таких случаях охотничьи рассказы о невиданных чудесах: долинах, кишащих бобрами, ручьях, в которых этих зверушек столько, что их можно глушить с берега палкой, о свирепых гризли и таинственных существах, помогающих или мешающих охотникам.

Обри наблюдал за празднеством с раздражением и злостью. Он понимал, что ему придется выждать еще несколько дней, пока охотники не угомонятся и он не получит назад дочь. После разговора с Ястребом, намекнувшим, что ему все известно о случившемся много лет назад, Обри не хотел рисковать. Но более всего он опасался, что их отношения с Розалин станут еще хуже. Мысль об этом вынуждала Обри рычать, как раненая пантера. Стычка с Ястребом разбередила старую рану, и воспоминания, которые он так и не похоронил, вспыхнули с новой силой. Тяжело вздыхая, Обри побрел в свою палатку, сожалея, что ярмарка еще в самом начале.

Пять дней, пока на берегу Грин-Ривер шумел торговый люд, стали для Розалин тяжким испытанием. По ночам, когда в ярко освещенном лагере охотников начиналось веселье, Розалин садилась у входа в вигвам и погружалась в грустные размышления. Веселиться вместе со всеми ей не хотелось: для нее этот праздник стал предвестником крушения ее любви. Она понимала, что скоро охотники и купцы разъедутся восвояси, и тогда Ястреб вернет ее отцу. Она была готова разрыдаться, представляя себе этот момент. Слезы наворачивались у нее на глаза, а к горлу подкатывал ком. Угнетенная печальными мыслями, она не услышала, как к ней подошел Аракаше.

— Ты действительно любишь его всем сердцем, Розалин? — тихо спросил он. — Я вижу в твоих глазах грусть и печаль.

Розалин судорожно вздохнула и молча кивнула, глядя на яркие огни на другом берегу.

— Я предупреждал, что не у всех историй бывает счастливый конец, — продолжал Аракаше. — Вы с Ястребом с самого начала понимали, чем закончится ваша любовь. Но это не ослабило пыла ваших сердец. Мне довелось пережить немало зим и стать свидетелем многих несчастий! Если бы я мог избавить вас от страданий, я бы это сделал. Но к сожалению, вы попали в слишком сложное и запутанное положение.

Розалин дотронулась дрожащими пальцами до руки Ара-каше и сказала упавшим голосом:

— Я понимаю, что бессмысленно мечтать о несбыточном, но от этого мне не легче. Я готова отказаться от богатства и роскоши, лишь бы остаться в горах с Ястребом.

— Этого твой отец не допустит! — ответил Аракаше. — Он оставил о себе недобрую память среди кроу, хотя когда-то был их другом. Теперь он ненавистен даже самому себе, потому и мечтает отомстить своим бывшим братьям.

Розалин знала, что это правда. Ей стало совсем тоскливо, и она вернулась в вигвам. Но стоило ей лечь и закрыть глаза, как перед ней возникло лицо Ястреба. Неужели образ любимого будет ее преследовать до самой смерти? Впереди ее ожидали беспросветная мгла и пустое, бессмысленное существование. Ее душа взбунтовалась и не желала с этим смириться. Ах, зачем она полюбила Ястреба?

Из глаз Розалин хлынули слезы. Ничто не сможет разрушить преграду, разделяющую их, думала девушка. Она не пойдет против воли отца, и он превратит ее жизнь в ад. Возможно, Обри и виноват, но он ее отец! Пожелай Розалин отдать руку и сердце другому мужчине, он не стал бы возражать. Но отец никогда не допустит, чтобы она жила с сыном его смертельного врага — человека, женившегося на женщине, в которую он был безумно влюблен, А раз ему самому не повезло, пусть же мучается и его дочь…