Своеволие философии

Я считаю, что расхожие жалобы на Провидение не обоснованы и что причинами счастливой или несчастной судьбы людей в большей степени, чем обычно считают, являются их хорошие или плохие качества. Несомненно, существуют противоположные примеры и их предостаточно, но не так много по сравнению с имеющимися у нас примерами правильного распределения благополучия и невзгод. По-другому и не может быть с точки зрения общего хода человеческих дел. Обладание благожелательным нравом и любовь к другим почти неизменно становятся причиной любви и уважения, которые являются главным условием жизни и содействуют любому предприятию и начинанию, помимо удовлетворения, которое непосредственно ими порождается. Так же обстоит дело и с другими добродетелями. Благополучие естественным образом, хотя и необязательно, соединено с добродетелью и достоинством, и подобным же образом несчастья – с пороком и глупостью.

III.IV.2

Однако, я должен признать, что это правило допускает исключение в отношении одного морального качества, и что в скромности заключена естественная тенденция скрывать таланты человека, в то время как наглость выставляет их в наивысшей степени и является единственной причиной, по которой многие преуспели в мире несмотря на неблагоприятные обстоятельства, связанные с низким происхождением и достоинством. Инертность и несостоятельность настолько присущи человечеству, что люди склонны принимать человека за того, за кого он хочет себя выдать, и видеть в его самонадеянном апломбе доказательства того достоинства, которое он присвоил себе. Подобающая уверенность кажется естественным спутником добродетели и мало кто может отличить ее от наглости. С другой стороны, неуверенность, будучи естественным следствием порока и глупости, навлекла позор на скромность, которая внешне немного на нее похожа.

III.IV.3

Поскольку наглость, в действительности являющаяся пороком, влияет на судьбу человека так же, как если бы она была добродетелью, мы можем заметить и то, что ее трудно опознать и в этом отношении отличить от всех других пороков, которые мы легко обретаем и умножаем, потакая им. Многие люди, понимая, что скромность чрезвычайно вредит их судьбе, решили быть наглыми и храбрятся. Однако, можно наблюдать, что эта попытка редко удается и такие люди вынуждены вернуться к присущей им по природе скромности. Ничто не поддерживает человека в мире так, как подлинная естественная наглость. Подделка же ни на что не годится и не может поддержать даже саму себя. В любых других случаях, какие бы ошибки человек ни совершал и в какой бы мере ни осознавал их, он гораздо ближе к цели. Но если он пытается быть наглым, а эта попытка когда-то в прошлом ему не удалась, воспоминание об этом заставит его покраснеть и непременно приведет в замешательство. После этого каждый раз, когда он будет краснеть, это станет причиной для новых замешательств, пока не обнаружится, что он вопиющий обманщик и тщетно притворяется наглым.

III.IV.4

Если что-нибудь может придать скромному человеку больше уверенности, то это некоторые преимущества предоставляющей ему шанс судьбы. Богатство естественным образом обеспечивает человеку благосклонное отношение в мире, придает достоинству двойное сияние, если человек наделен им, и заполняет его место, если оно отсутствует. Удивительно наблюдать, какое чувство превосходства демонстрируют глупцы и подлецы, обладающие большим имуществом, по отношению к бедным, но наделенным величайшим достоинством людям. Достойные люди не выступают со всей решительностью против такой узурпации, напротив, кажется, что они потворствуют ей скромностью своего поведения. Здравомыслие и опыт делают их неуверенными в отношении собственных суждений и заставляют анализировать каждый предмет с величайшей скрупулезностью. Точно так же деликатность их чувств делает их робкими, они боятся совершить ошибки и утратить в своей жизни в мире ту, так сказать, чистоту добродетели (integrity of virtue), о которой они так ревностно заботятся. Заставить мудрость согласиться с уверенностью так же трудно, как примирить порок и скромность.

III.IV.5

Эти размышления о наглости и скромности пришли мне на ум, и надеюсь, читатель не будет недоволен, если я представлю их в виде следующей аллегории.

III.IV.6