Своеволие

Они с самого начала разделили зоны ответственности: Ивашка оборонял самую старую «Арсенальную» башню, Нехорошко — северо-восточную, а Дурнову досталась западная, с воротами. И сейчас на нее неслась толпа латной пехоты; позади видно было, что и элитная Восьмизнаменная конница спешивается и собирается идти на приступ. Ножками. Самые передовые воины, нагруженные наскоро сколоченными лестницами, уже приближались к специально помеченному рубежу в сто шагов.

Башню и ближайшие стены шустро занимали казаки и дауры.

— Пищали, пушки заряжай! Быстро! — проорал атаман. — Без команды не стрелять! Лучники — можно бить прицельно! Волоките камни, палите костры под смолу!

У пищальников — лишь один выстрел. И этим залпом надо распорядиться максимально эффективно.

— Ждем! Ждем! — сдерживал он у своих воинов невольное желание расстрелять врага, как можно скорее.

Отчасти это их и спасло. Потому что про важный рубеж в сто шагов знали не только казаки. Когда передовые отряды богдойцев все-таки его преодолели, снизу грохнуло многократным эхом!

«Мушкетеры корейские, — понял Санька. — На упреждение хотели выстрелить».

Но почти весь залп пропал впустую, лишь нескольким лучникам досталось. Атаман быстро выглянул из-за бревна, ощетинившегося выбитой щепой. Судя по развеивающимся дымкам, стреляли человек 50–70.

«Значит, тут, против нас, не все», — подумал Дурной с облегчением и тревогой одновременно. Потому что, раз тут не все, то… Слитный грохот пищального залпа с юга подтвердил его опасения: на «Делона» наступали точно также, и он уже палил в ответ. Немногим позже аналогичная стрельба началась и на участке Турноса. Ну, вот, можно и не ждать отчетов от вестовых дауров. Идут со всех сторон.

«Сколько же у Шархуды людей?! — возмутился сам себе Санька. — Лупишь их, лупишь! И на Бурее, и в степи, и на переправе через Зею… А он еще и со всех сторон полез, гад!».

Отбивать все стены разом, у Дурнова сил не было. Всего около четырехсот бойцов, да еще, может, с полсотни раненых — самых легких — на ноги встали. В чем-то да помогут. Но острог строили широко, все стены трудно занять.

Враги бежали уже шагах в 60–70. Лучше еще потянуть время, но скоро перезарядятся корейцы…

— Огонь! — рявкнул команду Санька, и стены острога заволокло дымом. Видно не было, но предполье Темноводного наверняка устлали первые трупы врагов. — Багинеты — вставить! Штыки — примкнуть!

Штыковое перевооружение у них шло, но каждый раз находились более первоочередные задачи. Так что гениальным изобретением, что позволяло и стрелять, и колоть, обзавелись всего человек тридцать. Но это ничего, багинеты сойдут — всё равно пороха на пищали нет.

Атаман переполз к раскату.

— Приметили, откуда пищали палили? — спросил он у пушкарей. — Можете туда бахнуть?

— Да запросто!

На воротной башне разместили только три пушки. Конечно, три ядра большого урона не нанесут — но вот следующий залп смешается.

— Давай!

Повернутые пушки грохнули разом, после чего — пока дым густой — пушкари оттянули стволы назад и принялись споро перезаряжать орудия. Со стороны врага открылась пальба — немного хаотичная, но всё равно опасная.

— Всем затаиться! Ждем! — снова приказал атаман, укрываясь за бревнами.

Маньчжуры, пыхтя, приближались. Санька осторожно выглядывал в щелочки и пытался понять, сколько народу прет против них. У него самого на длинном участке было чуть более ста человек. Атаковали же, по меньшей мере, три сотни. И это — без незримых пока мушкетеров.

Крики снизу подсказали, что богдойцы добежали до стен и собираются ставить стены.

— А ну, навалим супостатам! — заорал Дурной, и сверху на маньчжуров посыпались камни, сулицы, стрелы. Поливать врага всяким можно почти без угрозы ответного обстрела: с большого расстояния мушкетеры с равным успех могли попасть, как во врагов, так и в своих. Увы, как раз поливать было нечем: смола, конечно же, закипеть не успела и была практически бесполезна.

Враги подняли к стенам девять лестниц, именно эти точки и стали местом скопления темноводцев, где они дадут бой врагу. На башню, конечно, пока никто не лез — больно высоко. Санька смог докричаться до лучников, чтобы те все поднялись сюда и лупили по маньчжурам вдоль стен. В ответ далекие корейцы именно по башне и сконцентрировали огонь из мушкетов.

— Берегись! — очередная удачная пуля расщепила и так уже исстрадавшийся опорный столб, и крыша башни громко затрещала.

— Этого еще не хватало! — разозлился атаман и послал пока бездельничающих пушкарей вниз, за каким-нибудь бревном.

На стенах же кипело и бурлило. Две лестницы казаки смогли скинуть длинными рогатинами, но на остальных повисло уже столько латников, что сил опрокинуть не хватило. Богдойцы споро поползли вверх. Сейчас для них наступал самый опасный и беззащитный момент. Зато темноводцы оторвались всласть.

— Смотрите зорко! — приказал Дурной лучникам. — Если где богдойцы взойдут на стену — сразу бежим туда! Хоть с ножами, хоть с голыми руками — но мы их должны скинуть обратно!