Свои чужие

Я не хочу говорить. Вообще ничего и никому. Я хочу забиться в какой-нибудь уголочек и разрыдаться, потому что в моей груди пустынный сухой жар. И тишина. Мне нужны слезы. Чтобы смыть все это. Утопить в них эту пустоту, что сейчас раздирает мою душу. Но хочу ли я говорить или нет — не важно. Костя имеет право на объяснения.

Костя несколько секунд молча стоит за моей спиной, а потом все-таки шагает из гостиной. Я ему ужасно благодарна за это понимание.

Повернуться и увидеть руины, там, где еще двадцать минут все было готово к романтическому ужину… Почти физически больно. Ступаю осторожно, на полу осколки — распороть ноги в мои планы совершенно не входит.

Не могу оставаться в этой клятой комбинации, поэтому переодеваюсь в плотное фланелевое платье-рубашку.

Костя задумчиво щурится на меня и я могу его понять на самом деле. Приехал-то он совершенно с определенной целью и я сама его пригласила. И тут на его глазах перелезаю из эротического бельишка в домашний скафандр.

С другой стороны, это вообще не проблема. Какая разница в чем, сними — и проблема решена. Проблема в том, что как раз снимать-то платье мне уже и не хочется. Я бы еще халат сверху накинула. Какой-нибудь серый, махровый, чтоб уж точно даже позывов в мою сторону ни у кого не возникло.

— У тебя правда аллергия на розы? — спрашивает Костя.

— Ага. На розы и на Варламова. — устало откликаюсь я, сползая на стул напротив Анисимова. — Какая жалость, что ты не пришел чуть раньше, я бы дала ему букетом по морде. Все не жалко было бы твоих денег.

— Что вообще произошло? Почему такой погром в гостиной?

Иногда мне кажется, что Костя вообще ни разу в своей жизни не психовал. Но вот это ледяное спокойствие иногда выводит из себя. Я бы на самом деле не отказалась, чтобы он дал Варламову по морде. Даже просто так, еще ничего не узнав, для профилактики.

Ты натыкаешься в квартире своей женщины на левого мужика, который почему-то лучше тебя знает, на какие цветы у твоей желанной аллергия. И нет, ты не даешь ему по роже, не задерживаешь его, ты позволяешь ему уйти. Не то чтобы я прям хотела этой драки, но я бы не отказалась, если бы Варламову хоть кто-нибудь дал по морде. А тут — хоть сама это делай. Ладно, Поля, остынь. Ты же на самом деле не хотела драки, так? Да, это вообще по привычке, потому что Варламов был ревнивый как черт, и как-то раз едва с моим преподавателем не сцепился, потому что тот мол слишком пристально на меня пялился. Извиняться тогда пришлось долго. Сначала перед преподом, потом перед Димой. Потому что он оказался прав, и препод в итоге пытался ко мне подкатить. Скандал на кафедре был знатный, нужно сказать.

Нет, Костя хорош. Там, где Варламов выел бы мне мозг чайной ложечкой, Костя сидит и молча слушает, барабаня пальцами по стеклянной столешнице. Думает. Хотя лучше бы обнял, право слово. Я бы спряталась в нем! От всего того, что меня сейчас одолевает, о чем даже говорить не хочется.

Объясняя, что случилось, я ощущаю, как пощипывает в глазах. Нет, я не буду плакать из-за Варламова, я уже разучилась это делать, но все-равно как-то не очень приятно. Облапал, гадостей наговорил и свалил. О, извинился перед уходом, будто это поможет. Будто это заставит меня забыть как я сама к нему прижималась, как обмирала в его руках. И хочется выругаться, потому что вспоминать об этом не только стыдно, но и блин, неожиданно волнующе, аж до мурашек.

Дослушав, Костя стаскивает с носа очки и сжимает переносицу пальцами.

— Почему не сказала, что сценаристом у Кирсанова работает твой бывший муж? — устало интересуется он.

Я пожимаю плечами. Почему-почему. Не хотелось мне об этом говорить. Я вообще не люблю говорить о Варламове и будь моя воля — я бы переселилась на отдельную планету от него, потому что он меня самым лютым образом бесит.

А как может не бесить этот смазливый оборзевший кобелище?

У него же есть его Верочка, какого черта вообще он вдруг решил полезть ко мне? Ведь идиоту же ясно, что все что было — было не для него. Нет же. А мне теперь чем отмываться? Где я возьму столько спирта, чтобы обеззаразить все места на моем теле к которым прикасались наглые лап Варламова?

— Только поэтому? — Костя поднимает брови. — Ты уверена?

— Ты издеваешься? — Устало уточняю я. — Нет, Костик, разумеется, я не уверена. Я ж с ума по нему до сих пор схожу, сплю и вижу, как бы прыгнуть в его постельку, снова забить на саму себя, простить ему его кобелиную сущность, завязать с издательствами и так далее. Мужик моей мечты, ты меня раскусил.

— Ладно, извини, извини. — Костя поднимает кверху ладони, а затем встает из-за стола и подходит к чайнику, щелкая кнопкой включения. — Просто пойми меня, как это для меня выглядит…

— Кость, ну, правда, не надо вот этого. Как оно выглядит? Я Варламова уже нахлебалась до горлышка. — Я качаю головой. — Как вспомню, как писала тайком, чуть ли не в туалете, лишь бы Димочка не заметил — так все. В глаза бы его не видела. Увы, он влез в этот фильм. А теперь — лезет ко мне.