Свои чужие

— Как я мог что, Полин? — тем временем едко переспрашивает Костя. — Как я мог сделать что-то для увольнения твоего бывшего из твоего проекта? Вообще легко, знаешь ли. Как увидел его тачку на парковке у ТЦ — так и решил. Думал, просто стекло разбить, меня от его тачки уже тошнило — он ведь уже неделю под нашими окнами терся. А там сценарий на заднем сиденье. Я же видел у тебя этот конверт, сразу понял, что это.

А я еще удивлялась, почему это Костя меня на неделе регулярно утаскивал из спальни, в углу которой я работаю, да еще и примерно в одно и то же время.

И какое же "дивное" у Костика оправдание. Такое убедительное, прям. Решил нагадить Варламову, невзирая на то, что осколками бы непременно задело меня. Ведь он не мог не понимать, что аукнется и мне. И… Плевать ему было на то, что этот фильм мне безумно важен, что я его ужасно хочу.

А что там еще было, в этой анисимовской "речи"? Дима? Терся под моими окнами? Блин, Варламов, человек сюрприз. Ладно, с Димой разберусь позже. Тем более что сейчас он не удерживается на месте, впихивает мне в руки конверт со сценарием, в три шага преодолевает расстояние, отделяющее его от Кости и сгребает моего бывшего жениха за грудки.

— Пойдем-ка поговорим наедине, Константин, — тихо рычит он. И почему мне кажется, что в его голосе я слышу еле сдерживаемую кровожадность? Такое ощущение, что Варламов очень давно терпел, а теперь получил повод…

— Дим, не надо, — пытаюсь слабо возразить я. Я же понимаю, к чему дело идет. И сейчас мне брезгливо думать о том, что Варламов будет марать руки вот об… Это.

— Не мешай, Полин, — Дима раздраженно дергает головой. — Это наше. Мужское. Хоть и именовать этого сопляка мужиком мне оскорбительно.

— Дим…

— Не волнуйся, все останутся живы, — лучезарно скалится Варламов, чуть поворачиваясь ко мне. — Я всего лишь нежно спущу твоего бывшего женишка с лестницы и дам ему хорошего пинка на дорожку. Все остальное — увы, уголовно наказуемо.

— Дим, — последний раз пищу я, просто потому что кроме слов у меня других инструментов воздействия на Варламова и нет вовсе.

— Я сейчас вернусь, Полин, — тихо обещает мне Дима и выпихивает Костю из моей квартиры, благо дверь так и осталась незапертой.

“Я сейчас вернусь”, — казалось бы, какая наглость. Ты кто мне, мальчик? Всего лишь бывший муж? Что ты, думаешь, что я тут без тебя умру? Да, именно так взъелась бы я на эту фразу каких-нибудь пару недель назад. А сейчас…

Сейчас мне, уставшей и задыхающейся от тоски мне, были нужны именно эти слова…



По опыту семейной жизни скажу — удержать Варламова на месте можно, только если прибить его, лежачего, за одежду к полу гвоздями, по всему периметру тела. И это — сработает. Ненадолго.

Впрочем, чего я точно не хочу, так это оправдываться перед Костей. Поэтому я чуть улыбаюсь и придвигаюсь к Диме ближе, даже прислоняясь спиной к его груди, наслаждаясь багровеющим от ярости лицом Анисимова. И пусть думает, что хочет, вот реально плевать.

Да, я мстительная. И мелочная. Но не передать словами, как у меня сейчас душа истекала кровью, от всего того, что происходило.

Костя украл сценарий. Едва не лишил меня фильма. И такое ощущение, что ему реально было плевать на то, как последствия его действий ударят по мне.

Я ему доверяла. Я доверяла Косте. А он поимел мое доверие самым поганым образом. Причем даже не один раз. И смотреть сейчас на него было противно и больно.

— Какая же ты… — разъяренно шипит Анисимов, но Дима за моей спиной угрожающе напрягается, и Костя давится воздухом. Сейчас я ясно понимаю, что решить конфликт с Димой в открытую Анисимов бы не решился. Он боится Варламова. Хотя не такая уж и большая у них разница в весовых категориях. И сейчас Варламов, злой как черт, взведенный как пружина и с брезгливым любопытством разглядывающий Костю — кажется, пугал Анисимова еще сильнее.

— Покаяться на дорожку не хочешь, Константин? — не удерживается и с вежливым презрением интересуется Дима, а потом тянется к боковому стеллажу и достает оттуда желтый конверт. По сути это должна была сказать я, но у меня сил не хватает.

Если до этого Костя был зелененький, то сейчас он становится серенький. Прям человек-хамелеон. Даже не думала, что он так умеет.

— Откуда ты… — Анисимов даже отступил на пару шагов к двери, будто намереваясь дать деру, а потом глянул на свои ключи, взятые с зеркала, и на меня. Понял. Глаза его превратились в злые щели. Даже не думала, что он вообще способен вот на такое выражение лица.

— Как ты мог? — не удерживается у меня на языке эта вопиющая банальность. — Ты хоть понимаешь, сколько неприятностей устроил?

Костя пожимает плечами. Ему досадно, что это выплыло наружу. И только-то?

Я вчерашний вечер и разговор с Кирсановым вспоминаю, и меня передергивает от тех незабываемых ощущений, когда замаячившая на горизонте мечта вдруг взяла и впала в кому на моих глазах, а Костя… А Косте обидно, что его поймали с поличным.