Свои чужие (СИ)

— Потрясающая отрава. Но я выжила, — сухо откликаюсь я, а Элька сжимает мои пальцы, будто напоминая: “Держи себя в руках, Полина”. Держу. А что мне еще остается? Я хочу этот чертов фильм. Я хочу увидеть фильм по своей книге и прорыдаться при просмотре — от радости, от восторга, от мечты, претворенной в жизнь. Я пять лет с утра и до ночи пашу на издательство как конь, падаю в кровать, чтобы утром встать и снова начать пахать. Я не заслужила разве?

Ну, не бывает все идеально, и Варламов — да, это мой изъян на хрустальных узорах мечты. Ну и черт с ним. Пять лет я как-то мирилась с существованием бывшего мужа на одной планете со мной, ничего не изменилось, кроме того, что между нами больше нет нескольких десятков километров.

Из этого можно даже пользу извлечь. Может, я наконец возненавижу Варламова настолько, чтобы больше не вспоминать его в периоды обострения депрессии. Чтобы не лазить по страницам в его соцсетях, не листать фотки из семейной жизни, в которой мы на самом деле ужасно безмозглые, но такие счастливые… Чтобы не набирать по памяти его чертов номер, который он так и не сменил за эти пять лет. А я пыталась забыть, вот только пальцы все равно помнят этот проклятый порядок цифр. Как хорошо, что я ни разу так и нажала "вызов".

Вот честно, я ненавижу за это Варламова лютой ненавистью. Да и собой не очень довольна. Зачем было нужно настолько сплавляться с ним воедино, настолько отказываться от себя? Он-то себе абсолютно ни в чем не отказывал эти пять лет, а я… А я только через три года после развода решилась хоть как-то сблизиться с Костей.

— Итак, давайте к делу, господа, — Кирсанов собирает со своего стола бумаги, и поглядывает на нас мельком, — в сроках у нас год до стадии пост-продакшена.

— А можно для блондинок, пост-продакшен — это что? — виновато улыбаясь, уточняю я.

Дима закатывает глаза. Будто поперек широкого лба написал: “Как можно было прожить со сценаристом четыре года и не знать таких базовых вещей”.

А вот можно, Димочка. Я вообще все, что касалось тебя и твоей работы, отчаянно старалась вытереть из памяти. Если бы я хранила еще и воспоминания об этой чуши — до сих пор бы лежала на кроваточке и рыдала в подушку, оставленную Димочкой.

— Пост-продакшен — это этап после съемок, — милостиво сообщает мне Кирсанов. — Монтаж, обработка, озвучка и прочее-прочее.

— Спасибо! — благодарно улыбаюсь я.

— У вас есть две недели, господа, чтобы подготовить сценарий в его рабочей форме. Справитесь? — Кирсанов смотрит сначала на Диму, потом на меня. — На этой стадии я вам мешать не буду. После этого мы его подредактируем и уже начнем.

— То есть должен быть готов чистовой вариант за две недели? — я немножко опешила от таких сроков и удивленно уставилась на Кирсанова.

— Это обычные сроки, госпожа Бодлер. Предполагается поработать над вопросом сценария очень плотно и без простоев. — Илья Вячеславович моей реакцией ничуть не удивлен, но отступать от своего явно не собирается. — Не будете успевать — сообщайте. Дима — с тебя отчетность о продвижении работы.

Ну вот. Отчетность, значит, с Димы. И я прекрасно представляю, кто у него будет виноват во всех задержках. Ладно. Две недели так две недели. Если Варламов думает, что я соскочу из-за необходимости две недели видеться с ним ежедневно, а вот выкусит, сладкий.

— У меня сдача книги через две недели, — сообщаю я суховато. — И кстати, в договоре было указано, что на период дедлайна моей авторской деятельности вы готовы пойти на смещение по срокам. Впрочем, я все-таки надеюсь, что задержек по моей вине не случится. Я выделю три часа в день на работу с господином Варламовым, надеюсь, что этого будет достаточно?

— Да, разумеется, госпожа Бодлер, — Кирсанов улыбается так доброжелательно, будто даже на это не рассчитывал. Ну, вот что за мужик, веревки из меня вить может.

А ведь потребуй он четыре или пять часов работы вместе с Димой — вот он, именно Илья Вячеславович с этой его харизматичной физиономией и улыбкой, оплавляющей сердце, и знаете…

А я бы согласилась. Нет, Дима мне, конечно, знатно изгадил настроение. Но Кирсанов — по-прежнему мой любимый режиссер. И в принципе привлекательный мужчина.

До одури привлекательный, на самом деле. Ему около сорока, но это тот случай, когда возраст становится его достоинством. Тот же Варламов рядом с Ильей Вячеславовичем выглядит все тем же мальчиком.

Ну… Да, Элька не зря напоминала про бессмысленность флирта с Кирсановым. Но даже осознание этого не мешало мне сейчас сидеть с прямой спиной, ненавязчиво развернувшись в сторону режиссера вырезом на груди. Может, и ничего, что таким позорным образом погибла блузка. По крайней мере, чувствовать себя привлекательной, когда сидишь напротив симпатичного мужчины, довольно приятно.

Нет, у меня не было на Кирсанова никаких планов. Но, в конце концов, имею же я право почувствовать себя женщиной, а не одним только приложением к клавиатуре?