Свой чужой

– Я не замёрзла, Кирилл, – выпалила я. – И дождь уже заканчивается. К тому же я взяла с собой зонт.

Клокочущий звук шин по мокрому асфальту заставил обернуться. Сглотнув, вмиг почувствовала сладкое ожидание того, как Кирилл выйдет из своей машины и подойдет ко мне…

***

КИРИЛЛ

Я не знал, что ей сказать, хотя несколько раз продумывал разговор и даже репетировал его утром перед зеркалом в ванной. Мне, честно, хотелось сейчас просто ударить по газам и скрыться прочь от этих манящих зелёных глаз, но сделать этого не мог, потому что тогда буду окончательно считать себя последним из моральных уродов и подлецов, каких ещё поискать. Однако в то же время прекрасно понимал, что игнорирование и молчание ещё никому не приносило пользу.

– Привет, Кирилл! – не отрывая от меня своего взгляда, обрадовалась Полина.

Я открыл дверь машины и шагнул под мелкий дождь, чувствуя, что сейчас выгляжу под стать погоде – нехарактерно для себя уж чересчур хмурым и серьёзным, а моё усталое выражение лица, наверное, уже рассказало о проведённой без сна ночи.

На кожаную куртку капали маленькие капли дождя, волосы стали слегка влажными, на руках выступили напряжённые канаты вен. Меня больше нисколько не волновало то, что мы стоим прямо посреди университетского крыльца, а нас пытаются обойти опаздывающие на пары студенты.

– Привет, Полина, – сдавленно вымолвил в ответ девушке.

Сердце в грудине невольно стало биться ещё сильнее, когда я вырулил на улицу, ведущую к педагогическому университету. Душа дрогнула при виде  стоявшей на мокрых ступеньках фигурки под сиреневым зонтом.

Увидев радостное личико Полины, со всей силы выдохнул поток воздуха из своих лёгких, набираясь смелости и настраивая самого себя на нелёгкий разговор и ожидаемое разочарование в её малахитовых глазах. Хотелось уже как можно скорее сказать всё то, что запланировал, и избавиться, наконец, от этого навязчивого чувства совести и дурацкой сентиментальности.

***

ПОЛИНА

Затаив дыхание, с замиранием сердца я ждала, что вот сейчас он подойдёт, притянет меня своей сильной рукой к своей широкой груди и обхватит мои жаждущие губы своими: волевыми, мужскими, требовательными. Но ничего из того, что я себе представляла, не произошло. Кирилл стоял передо мной, спрятав руки в передние карманы модных серых брюк, и внимательно смотрел, будто выжидая подходящего момента. Его взгляд не светился удовлетворением, спокойствием и хорошим настроением. В нём отчётливо читалось отчуждение, пустота, тревога и беспокойство.

Меня передёрнуло от этого отстранённого вида, тело тут же покрылось мелкой дрожью.

– Привет, – дрожащим голосом вновь поздоровалась я и беспомощно взглянула на него, ожидая его дальнейших действий. – Как ты доехал? –спросив, попыталась завести разговор. – Сегодня неважная погода…

– Полиночка, – вкрадчиво начал он, и его лицо исказилось болью, словно в висках пульсировало от адской боли, словно каждое слово, произнесённое мной, отдавалось сильным звоном в ушах. – Я хотел с тобой поговорить, – прошептал Кирилл, на момент опустив глаза вниз.

Я внутренне напряглась и продолжала ждать его следующих слов. Определить, почему вдруг так стала нервничать, а сердце дёрнулось от неприятного предчувствия, как ни старалась, не могла. Ощущение того, что сейчас всё пойдёт не так, нарастало с каждой секундой.

– Я уезжаю, – наконец выдохнул он. – Обратно. В Питер.

– Но ты же вернёшься? – На глаза навернулись слёзы, которые стояли солёными лужицами на нижних веках.

– Полина… Я не знаю… – поджал губы он. – Мой контракт здесь, наверное, будет разорван.

– Но почему? – с отчаянием вырвалось у меня, грудь сдавило от щемящей боли.

– Я должен вернуться домой, так как там появились неотложные дела. – Кирилл вдруг подошёл ко мне ближе и взял в свои ладони моё промокшее под дождём лицо. – Пойми… Я не могу тебе ничего обещать, потому что это будет неправильно с моей стороны.

Я попятилась назад. Подбородок задрожал от нахлынувших эмоций.

– Но, я думала, что мы… – прошептала, задыхаясь и, сама того не замечая, кусая губы до крови.

Второй раз… Второй раз в жизни я чувствовала себя такой раздавленной. Первый – когда, ничего не объяснив, уехал Дмитрий, а второй – сейчас, когда мне тоже не даёт никаких пояснений Кирилл… Уже, как сама думала, мой любимый Кирилл.

И прекрасно понимала то, что сейчас должна сохранять достоинство, показать свою крепость и твёрдость, потому что если в данный момент моргну, то накопившаяся солёная вода хлынет и ручьями заструится по щекам.

– Уезжай! – сжав со всей силы кулаки, чтобы продержаться эти ужасные, раздирающие душу минуты, проговорила я.

– Давай возьмём себя в руки… Без сцен, – опустошённо вздохнул Кирилл и отступил к машине. – Ты должна меня понять…

«Слышишь, не реви, только не реви», – приказывала сама себе, но не могла понять и принять повода для такого внезапного поворота на другую дорогу. Ведь всё складывалось так гладко и хорошо: он был нежен и заботлив, а наши прогулки, задушевные разговоры на закатах солнца, наш первый секс…

Неужели он разлюбил меня? А может, никогда и не любил?