Свой, чужой, родной

На бегу особо не поболтаешь, и в тот момент я видела в этом свое спасение. Смотреть на Вальку тоже не хотелось, странное чувство, что его вдруг подменили и рядом совсем другой человек, никуда не исчезло, напротив, лишь окрепло, вызвав странную тоску. Хватило меня на один круг, увидев, что я остановилась, Валька с сомнением спросил:

— Устала?

— Не могу переключиться, — пожаловалась я. — В голове одна работа.

Врала я вполне убедительно, хотя вряд ли этим стоило гордиться.

— Пожалуй, на сегодня хватит.

— Я тебя провожу, — кивнул он.

— Собеседник из меня сейчас хреновый, а ты лишишься удовольствия сделать еще круг.

— Я лишусь удовольствия, если с тобой не пойду, — ответил он серьезно. — Жаль, что я ничего не понимаю в твоей работе.

— Извини, если испортила вечер.

Мне хотелось поскорее с ним расстаться, но возле дома с колоннами он замедлил шаг.

— По-моему, хозяева опять в отъезде, — сказал Валька, кивнув в сторону дома. — Свет вечерами не горит.

Я сказала «ага», но на самом деле думала лишь о том, как бы побыстрее с ним проститься. Валька, должно быть, что-то почувствовал, во всяком случае, навязывать свое общество не стал.

— До завтра? — спросил, когда мы оказались около подъезда.

Я молча кивнула и поспешно открыла дверь. И только когда она захлопнулась за моей спиной, с облегчением вздохнула, а потом разревелась. Но это уже в своей квартире. Стояла под душем и ревела.

Выйдя из ванной, я увидела, что за это время пришло сообщение от Вальки. С минуту не решалась его прочитать, бестолково вертя мобильный в руке. Но в конце концов открыла.

«Спокойной ночи», — написал он, и я, пребывая в сомнениях, все же ответила: «Спокойной ночи».

Утром я пила кофе и пыталась определить, что конкретно вчера произвело на меня столь ошеломляющее впечатление. Появление шатенки? С девицей ничего толком не ясно, возможно, они с Валькой действительно друзья.

Покопавшись в себе еще немного, я пришла к выводу: Валька мне небезразличен, и девица, точнее ее присутствие в его жизни, здорово бесит. Но главное все же не это. Главное — внезапно возникшее чувство, что передо мной человек, не имеющий ничего общего с тем образом, который я успела создать в своем воображении. Я даже присвистнула в досаде, выходило, что дело не в девице, и даже не в Вальке, дело во мне самой. Я чего-то себе нафантазировала, а теперь пребываю в большой печали, раз уж мои фантазии не соответствуют реальности. А если это Валька хотел, чтобы я видела в нем совсем другого человека? Через некоторое время я совершенно запуталась, так и не ответив на главный вопрос: что теперь делать?

Не знаю, как долго бы все это еще продолжалось, но тут позвонил Глазков. Голос его звучал ворчливо, что несколько противоречило его словам.

— Поздравляю, мисс Марпл, вынужден признать: чуйка у тебя есть.

— Конечно, — не стала спорить я. — А что случилось?

— Женский труп — сестра твоей хозяйки, Эмма Сотникова.

— Это точно? — ахнула я.

— Ну… спецы обычно не ошибаются.

Глазков замолчал, а я пыталась за это время осознать случившееся.

— И что теперь? — спросила наконец.

— По-прежнему висяк. Попробуй найди того, кто ее грохнул шесть лет назад.

— Но… была ее записка… — Тут я вспомнила, что записка куда-то исчезла, и мысленно чертыхнулась, после чего совершенно другая мысль пришла в голову, и я завопила: — Тимка! Второй труп, точнее первый, — это Петр Емельянов. Он тоже интересовался домом, был знаком с Эммой и приходил к ней накануне. У него ключица сломана, сестра сказала. Пусть проверят, есть ли перелом у трупа. Это совершенно точно Петька.

Глазков молчал, и я заподозрила, что он меня не слушает.

— Ты понял, что я сказала?

— Понял. Повторить?

— Желательно.

— Мужской труп — Петр Емельянов, — сказал он. — Уже докладывать бегу, волосы назад, — и отключился.

А я повторно чертыхнулась. Лично я не сомневалась: мужской труп — действительно Емельянов, и убийства связаны с проклятым домом. Не зря при одном лишь взгляде на него оторопь берет. К удовлетворению от того, что одной загадкой стало меньше, примешивалось чувство гордости: вот я какая молодец! Никто на дом внимания не обращал, а я сразу поняла: с ним что-то не так. Однако радость по этому поводу была недолгой, предчувствие, как говорится, к делу не пришьешь, а кроме предчувствия, у меня никаких доказательств. Записка Эммы и та исчезла.

Остается уповать на то, что следователей заинтересует рассказ Варвары. Я тут же решила ее навестить. Из запоя ей пора выходить, послушаем, что она скажет на трезвую голову.

Вскоре я уже была возле дома с колоннами, задержалась у калитки, внимательно его разглядывая и пытаясь определить, не произошло ли каких изменений. Дом казался мрачным более обыкновенного, но это скорее моя разыгравшаяся фантазия.

— Что? Очень интересно? — услышала я за своей спиной.

Повернулась и увидела Варвару. На ловца и зверь бежит. Выглядела она помятой, но, похоже, была трезвой.

— Привет, — обрадовалась я. — А я к вам собралась.

Тут же возникли сомнения в ее трезвости, взирала она с недоумением, явно не зная, к чему отнести мои слова.